target="_blank" rel="nofollow" href="#i_013.jpg"/>
Йоссе поковырял в зубах, в последний раз хрустнул сухарем и сказал:
– На полу кувшин.
– А на столе?
– М-м… шарообразный сосуд. На дне налипла какая-то красноватая густая субстанция.
– Это вино засохло, – объяснил аббат.
– Я так и подумал, – сказал Йоссе. – Вероятно, оно произошло путем возгонки в том прекрасном кубе.
– Оно произошло из виноградника, – сказал аббат. – И было оно недурным.
– Полезно для кроветворения, – сказал Йоссе.
– И для аппетита.
– И для работы памяти.
– И для цвета лица.
– Веселит сердце.
– Питает душу.
– Играет во чреве.
– Весьма играет во чреве, – вздохнул аббат. – Но в вашем возрасте, друг мой, это еще не так критично.
– Жабу еще вижу, – сказал вдруг Йоссе.
Аббат даже подпрыгнул.
– Видите? Видите ее?
– Конечно, вижу…
– Почему же сразу не сказали?
– Ну жаба и жаба, – зевнул Йоссе. – Что в этом интересного? Я вам этих жаб могу на лугу сотню наловить, хотите? Хоть весь стол ими покройте в три ряда.
– Я хотел узнать, зрима ли эта жаба для постороннего ока, – пояснил аббат. – Ибо именно этот вопрос меня занимал в первую очередь. Поэтому я и не стал спрашивать вас напрямую, – не видите ли вы здесь жабу, но задавал вопросы обиняками.
– Ясно, – кивнул Йоссе. – Но обладает ли эта жаба какой-либо философской ценностью? И для чего она обернута в лист, вырванный из книги?
– Я одел ее в это платье, чтобы она не смущала взоры своей непристойной наготой, – объяснил аббат, – но более всего меня удивило появление этой жабы. Она возникла из тела, которое подвергалось очередной Стирке, разбив при этом колбу отменного прозрачного стекла, закаленного по всем правилам и специально доставленного из Хертогенбоса лично мастером Кобусом ван Гаальфе.
– В этом нет ничего удивительного, – возразил Йоссе. И, поскольку долго сидеть скрючившись было ему неудобно, он потихоньку начал выпрямлять свои длинные ноги, протягивая их под креслом, сначала правую, потом левую. – Подобно тому как птенец, вылупляясь из яйца, разбивает скорлупу, ибо перестает в ней помещаться, и эта алхимическая жаба родилась из колбы и разнесла ее на мелкие осколки при своем переходе из потенциального состояния в активное.
– Не очень-то она активна, сидит тут целый день и даже почти не моргает, – заметил аббат.
В эту секунду жаба высунула длинный язык и смахнула из воздуха муху. Затем все опять замерло.
– И вы будете утверждать, что в этом нет никакого чуда? – воскликнул аббат.
– Все вокруг, на что ни посмотришь, содержит в себе элементы чуда, – сказал Йоссе. – Подобно тому как все минералы содержат в себе элементы золота. И коль скоро золото рождает золото, то и чудо рождает чудо, и эта жаба, взломавшая при своем появлении колбу из самого лучшего закаленного стекла, тоже, несомненно, является свидетельством или, точнее сказать, телом чуда. Правда, золота означенная