гляди по сторонам да примечай. Вон там сидит Кобус ван Гаальфе, стеклодув, в изрядном уже подпитии. Денег у него немало, а с головой, определенно, не все ладно. Да будет вам известно, этот беспамятный остался мне должен еще с позапрошлого месяца, однако напрочь все отрицает.
– Пожалуй, такой человек для наших целей не подходит, – решил Йоссе. – Покажи еще кого-нибудь, почтенный мастер горячего бульона, и я назову тебя нашим спасителем.
– Там вот зашел молодой Гуссен ван Акен, – махнул рукой трактирщик. – Он молод и немного рассеян. Сердце у него доброе, и он аккуратно платит по счетам.
– Жаль подвергать такого Делению, – подумав, сказал Йоссе. – Не говоря уж о Вычитании. А вон тот толстяк с лицом озабоченного кабана – это кто?
– О, это Спелле Смитс, как же я мог позабыть о нем! – живо отозвался трактирщик. – Он аптекарь и торгует различными снадобьями и тюльпанами. Говорят, может сварить приворотное зелье, но если спросить его прямо, у него хватает ума все отрицать. Поговаривают, что все свои пороки он носит в своем пузе, вот почему оно у него такое большое. Для верности он привязывает его к себе широким поясом, а то оно, не ровен час, отвалится и покатится само по себе, что было бы крайне нежелательно.
– Стало быть, он держится за свои пороки! – задумчиво проговорил Йоссе.
– Да кто же за свои-то пороки не держится! – живо возразил трактирщик. – Потеряешь свои – привяжутся чужие. Как со своими совладать – этому ты за годы научился, а вот как совладать с чужими-то? Поэтому многие люди и не женятся. Но только не Спелле. Он так уверен в своих пороках, что готов взять за себя жену, а уж она – самая легкомысленная и расточительная девушка во всем Хертогенбосе.
Тут брат Деление весь напрягся и спросил сдавленным голосом:
– Нет ли у этой девушки красивых желтых башмачков?
– Как не быть! Конечно, она щеголяет в этих башмачках. И так дерзко, что весь город, наверное, эти башмачки уже видел. А теперь отвечай-ка, какое тебе дело до этой девушки?
– Желтые башмачки сшил для нее я сам, – сказал Петер, что не было полной правдой. – Что касается остального, то она, сама того не зная, состоит в нашем философском Братстве Арифметиков и является ее милостью Сложением.
– Вот оно что! – протянул трактирщик, который в силу своего ремесла неплохо владел всеми четырьмя действиями арифметики. – В таком случае, конечно, вам стоит поближе познакомиться со Спелле Смитсом. И учти, брат Деление: если вечером я не получу желаемого, я отделю какую-нибудь важную конечность от твоего тощего тела.
Спелле Смитс постукивал указательным пальцем по своему необъятному пузу, и оттуда, как возлюбленная в ответ на условный сигнал, стучал порок чревоугодия. «Хорошо ли тебе было, чревоугодьюшко?» – вопрошал Спелле, колупаясь ногтями в зубах. «Ах, хорошо, Спелле Смитс, так уж хорошо мне было!» – отвечал порок. Другие пороки толкались и требовали: «И нам, и нам! Когда наш черед-то? Давай уж, не подведи, Спелле!» – «На всех хватит!» – мысленно обещал своим порокам Спелле, ибо был он человек широкой натуры.
И