у меня кружится голова…
Однако мужчина её не слушал, с силой потянул на себя, и Ева вдруг оказалась в его объятиях. Тут зазвучала приятная неспешная музыка, и они закружились по кухне в медленном вальсе.
Сначала Еве было плохо. Она судорожно вцепилась в пиджак Саваофа Теодоровича, боясь потерять и без того хрупкое равновесие, и постоянно что-то бормотала про своё плохое самочувствие, но мужчина, казалось, вовсе её не слышал. Постепенно она вошла в ритм, почувствовала музыку и стала двигаться уже более уверенно, по крайней мере, перестала сжимать ткань его пиджака в пальцах. Саваоф Теодорович, заметив это, самодовольно улыбнулся, но промолчал и только продолжил вести Еву в медленном танце. Тут мелодия сменилась на более быструю, пара закружилась скорее, и вдруг Ева узнала в музыке свой любимый вальс.
– Это же вальс «Метель»! – воскликнула она и залилась тонким серебряным смехом. Саваоф Теодорович улыбнулся одним уголком губ, но снова ничего не ответил, а только продолжил кружить девушку в стремительном танце. Всё вокруг смазалось от быстрого темпа, и Ева окончательно забыла про свою болезнь, полностью отдавшись вальсу. Да, она любила танцевать.
Прозвучали последние ноты, музыка стихла, и Ева, уставшая, но довольная, обессиленно облокотилась на спинку стула. Саваоф Теодорович, казалось, совсем не запыхался, в отличие от сидящей напротив тяжело дышащей девушки, которая, прикрыв глаза, пыталась остановить головокружение.
– Вам нужно отдохнуть, – сказал наконец он, поднимаясь. Саваоф Теодорович выглянул в окно, хмуро оглядывая внутренний двор и окна противоположного дома. Внизу практически никого не было, и лёгкий ветер тихо шелестел полумокрыми ветками, словно перебирал струны на невидимой арфе. Снова заморосил дождь, и холодный воздух предсмертным дыханием зимы влетел в открытую форточку, поднял белую прозрачную занавеску и хлопнул открытой дверью. Ева поёжилась.
– Давайте я провожу Вас в кровать, – тихо сказал Саваоф Теодорович, повернувшись к Еве. – Всё-таки, Вы ещё не выздоровели.
В комнате девушки царил полумрак: шторы были плотно задёрнуты, серое низкое небо висело над городом полутёмным куполом, и мелкий дождь барабанил в железные подоконники многоэтажек. Ева забралась в постель, и Саваоф Теодорович укрыл её доверху тёплым пуховым одеялом, пододвинул к постели стул и сел рядом.
– Вы любите скрипку?
Ева даже не сразу поняла, зачем он спрашивает, но вдруг она заметила в его руках чёрный футляр, из которого мужчина достал элегантную скрипку красного дерева.
– Очень, – призналась Ева, и Саваоф Теодорович удовлетворённо кивнул. Он осторожно потрогал пальцами смычок, повертел какие-то рычажки и пару раз тихо задел струны.
Саваоф Теодорович положил скрипку на плечо. Смычок едва коснулся тонких струн, как в комнате разлилась неописуемой красоты музыка. Ева лежала, затаив дыхание и закрыв глаза от удовольствия, а Саваоф Теодорович сосредоточенно смотрел куда-то в пол, тоже наслаждаясь собственной музыкой. Постепенно мир вокруг стал затихать, стирать с лица