с готовностью закивал головой:
– Будет исполнено, барин. К вашему возвращению будем-с готовы.
Порфирий находился в странном состоянии. Вроде бы он слушал то, о чем говорят батюшка и слуга, но мысли его всё же были заняты тем беднягой-конокрадом. Он машинально следовал в лавку с батюшкой, а сам был словно не здесь. В магазине мысли его несколько оживились. Среди полок с книгами, тетрадками и перьями, он забыл обо всём на свете. В просторной светлой комнате на прилавках стопками лежали разные учебные принадлежности – контурные карты, альбомы для черчения и рисования, прописи для малышей и вкусно пахнущие свежей краской разлинованные тетради. В шкафах расставлены были всевозможные учебники и несколько стендов занимало внеклассное чтение. Отец разрешил Порфирию взять книгу, и Порфирий погрузился в мир литературы, выбирая, что бы такое взять. Его внимание привлекла книга о Робинзона Крузо, которую в итоге и забрал с собою мальчик. Книга пахла типографской краской, а сафьяновая её обложка была приятна на ощупь.
Порфирий нёс книжку в руках, не желая расставаться с нею. Мысли о каторжном выветрились и в голове ребёнка было только предвкушение от встречи с новым фантазийным миром.
Они уже подходили к гостинице, когда от прохожих, снующих по своим делам мимо подъездного крыльца, вдруг отделилась маленькая сгорбленная фигура в черном одеянии. Увидев их, она зычно закричала, от чего Порфирий с отцом буквально замерли на месте, остолбенев. В крике этом, надрывном и таком горьком, слышалось столько боли, столько ненависти, что мужчина и мальчик неотрывно смотрели за старухой, которая двигалась прямо к ним.
– Вот ты! Ты, что виноват в смерти моего сына! Мэ тут накамАм! (1) Пусть небеса покарают тебя, проклятый мальчишка! Тэ скарИн ман дэВэл! (2) – Кричала она, словно обезумев, и тыкала в сторону Порфирия грязным, скрюченным указательным пальцем.
Волосы на голове мальчика зашевелились от ужаса при виде старухи, ладошки покрылись липкой влагой. А она сверлила его взглядом и злобно выплевывала в него страшные слова.
– Будешь ты вечно жить между мирами и нигде тебе не будет покоя! Везде ты будешь гоним и преследуем! Ту ман шунЭса? (3) Псы, которые убили моего мальчика, – старуха завыла особенно страшно, – будут гонять тебя во всех временах! Будешь ты привязан к дому, а дома иметь не будешь.
Порфирий, глядя на нее во все глаза, замер, хотя ему хотелось закричать, что есть силы, и бежать, бежать от её проклинающего взгляда. Первым спохватился отец, он схватил сына на руки, как совсем младенца, и практически бегом устремился в гостиницу.
Этот ужас, который так и не вырвался ни слезами, ни криком, словно застрял в душе, в мыслях, в горле мальчика. Он так и сидел на месте, пока Лука торопливо носил вещи в пролетку, а отец отправлял посыльного с письмом и гостинцами к родственникам.
Через полчаса они уже ехали по улицам маленького уездного городка. На лице Георгия Львовича читалось беспокойство. Сын так и не сказал ни слова с того момента, как им преградила дорогу старая цыганка. Терепов жалел лишь