с Кешем сидим в повозке; Джул – на коне у правого заднего колеса. С длинной розовой морды коня дико смотрит младенчески-голубой глаз, а конь дрожит и дышит хрипло, будто стонет. Джул подобрался в седле, молчит, твердо и быстро поглядывает по сторонам, и лицо у него спокойное, бледноватое, настороженное. У Кеша тоже серьезный, сосредоточенный вид; мы с ним обмениваемся долгими испытующими взглядами, и они беспрепятственно проникают сквозь глаза в ту сокровенную глубь, где сейчас Кеш и Дарл бесстыдно и настороженно пригнулись в первобытном ужасе и первобытном предчувствии беды. Но вот мы заговорили, и голоса наши спокойны и бесстрастны.
– Похоже, что мы еще на дороге.
– Талл додумался спилить здесь два дуба. Я слышал, раньше в паводок по этим деревьям брод находили.
– Два года назад он здесь лес валил, тогда, наверно, и спилил дубы. Не думал, верно, что брод еще кому-нибудь понадобится.
– Наверно. Тогда, должно быть, и спилил. Он тут порядком заготовил леса. По закладной им расплатился, я слышал.
– Да, наверно, так. Наверно, он спилил.
– Точно, он. Кто лесом у нас пробавляется, им, чтобы лесопилку кормить, крепкая ферма нужна в подспорье. Или же лавка. Но с Вернона станется.
– Могло статься. Чудной.
– Да. Это есть. Ага, здесь она наверно. Если бы старую дорогу не расчистил, нипочем бы лес не вывез. Кажись, мы на ней. – Он молча оглядывает расположение деревьев, наклонившихся в разные стороны, смотрит назад, на дорогу без полотна, смутно намеченную в воздухе сваленными голыми стволами, – словно и дорога отмокла от земли, всплыла, запечатлев в своем призрачном очерке память о разорении еще более основательном, чем то, которое мы наблюдаем сейчас с повозки, тихо разговаривая о былой исправности, о былых мелочах. Джул смотрит на него, потом на меня, потом обводит спокойным пытливым взглядом окрестность, а конь тихо дрожит у него между коленями.
– Он может потихоньку проехать вперед и разведать дорогу, – говорю я.
– Да, – отвечает Кеш, не глядя на меня. Лицо его повернуто: Джул уже впереди, и Кеш смотрит ему в спину.
– Мимо реки не проедет, – говорю я. – За пятьдесят шагов ее увидит.
Кеш не смотрит на меня, его лицо повернуто в профиль.
– Если б знать, я бы на прошлой неделе приехал, все обглядел.
– Тогда мост был, – говорю я. Он на меня не смотрит. – Уитфилд проехал по нему верхом.
Джул снова смотрит на нас, и выражение лица у него серьезное, внимательное, послушное. Голос тих:
– Что мне надо делать?
– Приехал бы на прошлой неделе и все обглядел, – говорит Кеш.
– Откуда же мы знали, – говорю я. – Не могли мы этого знать.
– Я поеду вперед, – говорит Джул. – Вы двигайтесь за мной.
Он подбадривает коня. Конь съежился, повесил голову; Джул наклоняется к нему, что-то говорит и, кажется, силком посылает вперед; конь дрожит, шумно дышит и шатко переставляет ноги, расплескивая воду. Джул разговаривает с ним, шепчется:
– Иди. Я тебе плохого не