возрасте. Мне довелось убедиться в этом, глядя, как мои внуки ходят за своими отцами по двору, подражая каждому движению взрослых мужчин. Вскоре мальчики уже бросали мяч, как их отцы, имели такую же, как у них, походку и даже кряхтели, как их отцы. Им было два и три с лишним года, а они уже стремились доказать свою мужественность, для чего нужно было научиться воспроизводить те черты, которые они видели у своих отцов.
Коль скоро мы вступили на этот путь, стремление к постоянному подтверждению собственной мужественности никогда не исчезнет. Например, на другом краю возрастного спектра в моей семье находится мой любимый тесть, которому за несколько лет до смерти пришлось подвергнуться удалению простаты. С этого момента он утратил способность полностью контролировать свой мочевой пузырь и, подобно многим престарелым людям, вынужден был пользоваться чем-то вроде подгузников для взрослых. У него был сильный характер, и благодаря этому он смог подшучивать в кругу семьи над своим состоянием.
Но я навсегда запомню тот вечер, когда он признался мне, какой удар это злосчастное событие нанесло его самоощущению мужчины: «Я не способен даже не писаться в штаны». Представьте эти опасения у почти восьмидесятилетнего человека, который вырастил и поднял на ноги семью, создал процветающий бизнес, делал в своей мастерской прекрасную мебель и в течение многих лет был на ведущих ролях в обществе и церкви. Семьдесят восемь лет, и все еще тревожиться о своей мужественности. Трое мужчин, из них двое на первых годах жизни, а третий семидесяти восьми лет – их, в сущности, одолевают одни и те же «мысли про себя».
То, что мужчины вынуждены сражаться с такими мыслями, связано с контекстом той культуры, в которой мы живем. Мы больше не принадлежим к племенам и кланам, в которых некогда передавался от поколения к поколению строго установленный ритуал инициации. В таком обществе все мужчины деревни подвергали мальчика обряду, включавшему в себя наставление, торжественную церемонию, обрезание и суровые (иногда мучительные) испытания. Когда посвящение заканчивалось, мальчик знал, кем он становится: мужчиной. Кто сказал это? Отнюдь не женщины, но другие мужчины! Это сказали мужчины. И все остальные, включая женщин, признали их суждение. Причисленный отныне к мужчинам, он начинал вести себя и думать, как мужчина.
В своей книге «Железный Джон» («Iron John») Роберт Блай описывает обряд для мальчишек местечка Кикую в Африке. В соответствующем возрасте мать отводит мальчика к месту инициации, установленному мужчинами деревни. Там он три дня постится.
В ночь посвящения его приводят к костру, около которого сидят старейшины:
«Его мучают голод и жажда, он встревожен и испуган. Один из старейшин достает нож, вскрывает себе вену на руке и дает каплям крови стечь в пустую тыкву или чашу. Чаша передается по кругу, и каждый старейшина режет себе руку тем же самым ножом и добавляет в чашу свою кровь. Когда чаша доходит до посвящаемого юноши, ему предлагается подкрепить свои силы этим питьем».
Блай