ждите, что ему легко будет признать свою ошибку и попросить о снисходительности.
• Не рассчитывайте, что он охотно пойдет к врачу, от которого может услышать дурные вести.
• Не думайте, что он может с готовностью признать, что был не прав, чего-то не знает или не выполняет свои обязанности в доме.
Существует теневая сторона мужественности, когда достоинство мужчины определяется единственно на основе его успехов в качестве охотника-добытчика.
Другое стереотипное представление о мужественности основано на способности мужчины привлекать женщин. Очевидно, оно связано с мужской сексуальной энергией. У настоящего мужчины, согласно определению, есть то, что для этого нужно: он окружен женщинами; они молоды и красивы, и каждая готова на все, чтобы угодить ему.
Мы имеем дело с идеями о достоинстве мужчины, определяемом через женщин. Не будет новым указать на такую параллель: красотки из группы поддержки во время футбольного матча играют ту же роль, что и женщины первобытного племени, встречающие воинов после битвы. Если воины возвращались с победой, женщины приветствовали их и становились им наградой. Если терпели поражение, женщины становились добычей враждебного племени.
Сегодня картина лишь чуть-чуть усложнилась. Но любому внимательному наблюдателю ясно, что лейтмотив тот же: женщина рассматривается как трофей, как рыбина, голова лося или медвежья шкура на стене. Самым лучшим, самым крутым и сексуальным мужчинам достаются самые лучшие, самые красивые женщины. Эта же логика работает и в перевернутом виде. Если вам удалось всеми правдами и неправдами заполучить самую красивую из женщин, тогда, считаете вы, мир должен признать в вас мужчину. Неудивительно, что мы, мужчины, иногда становимся идиотами.
Актер Рокк Хадсон издалека всегда выглядел победителем в подобных состязаниях. Почти в каждом его фильме именно ему в конце доставалась очередная красотка. Власть его чар над женщинами казалась безграничной. Тем понятней, почему мир онемел от изумления, когда раскрылось, что Хадсон был геем и умер от СПИДа. Как видите, нас все время дурачили.
У большинства мужчин в мыслях «про себя» присутствуют эти самые идеи мужественности, определяемой через успех у женщин, восходящие к очень древним временам.
Я довольно явственно припоминаю, как однажды, когда учился в седьмом классе, пришел на концерт школьного оркестра. На сцене, в первом ряду духовых инструментов, сидела самая очаровательная девушка (школьница), какую я когда-либо видел. Женская красота тогда была для меня открытием.
До того как сел за эту книгу, я не вспоминал о том концерте на протяжении сорока пяти лет. Но как мне кажется сейчас, вряд ли я за весь вечер услышал хоть одну ноту. Все мое внимание сосредоточилось на этой кларнетистке и на мечтах о наших с ней отношениях. Я едва ли был в возрасте, когда в сценарий могло войти что-либо сексуальное, но, вероятно, не так