Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития
растерянные и ошеломленные». Рут и члены его миссии лоббировали в Белом доме оплату таких «материалов для подготовки к школе» в форме образовательных и информационных программ в России149. Когда миссия Рута завершила свою работу, ее члены говорили о возможности демократии с точки зрения русского национального характера. Русские обладали, по словам председателя Рута, «устойчивыми, достойными восхищения чертами характера», которые «помогли бы стране преодолеть нынешний кризис». Рут указал на способность России к самоуправлению на местном уровне, чтобы доказать, что там существует основа для построения демократии. Но этот процесс, по мнению миссии, потребует как экономической помощи, так и образования150.
В официальном отчете миссии, обобщенном в ходе часовой встречи с президентом в августе 1917 года, аналогичным образом возлагались надежды на Россию в связи с врожденным характером населения и инстинктами демократии. Члены миссии согласились с тем, что «у русского народа есть черты характера», необходимые для восстановления внутреннего порядка и продолжения военных действий. Любые проблемы на этом пути – а в то лето наблюдалась эскалация протестов – были, как подчеркивается в докладе, «не результатом слабости или вины русского народа», а побочными эффектами войны. В подтверждение этих утверждений члены миссии вновь указали на успехи России в области мелкомасштабного самоуправления: мир. Используя эту логику, американские эксперты объявили местную демократию ядром будущей политической системы России151.
Социалист Рассел сохранил веру в демократическое будущее России, несмотря на ухудшающиеся условия. В день захвата власти большевиками в октябре 1917 года он написал Вильсону о «чувстве русских к демократии». Вильсон горячо поблагодарил Рассела за столь меткое выражение идей президента; президент также направил копию руководителю американских пропагандистских операций, попросив его «прочитать и как следует переварить» письмо Рассела, потому что оно затрагивает «очень близко ядро темы»152. Демократия в России была чувством, а не идеей.
Несмотря на их в целом оптимистичные публичные заявления после возвращения, большие надежды Рута и большинства его коллег по миссии оказались недолговечными. К тому времени, когда миссия была распущена, Крейн и Харпер уже были обеспокоены, что российская демократия находится на грани. Несмотря на их энтузиазм в отношении политических перемен, они понимали, что новое российское правительство не сможет немедленно и полностью изменить русский характер. Поэтому, когда их оптимизм сменился пессимизмом, Крейн и Харпер снова сослались на черты характера – на этот раз негативные, такие как склонность «перекладывать ответственность». Как выразился Харпер в начале 1918 года, российская политика определялась не разумом, а «человеческим инстинктом и глубокими эмоциями». Эти двое