честь и принять на хранение семейную реликвию некогда великого, а ныне почти забытого венгерского рода Бартане. Вот откуда, оказывается, взялась геральдическая книга! Очень интересно!
Мистер Сандпайпер в своем письме особо настаивал, чтобы ошейник не вносился в каталог музея и ни при каких обстоятельствах не становился частью музейной экспозиции, но по возможности хранился в достаточно надежном месте. Этот странный подарок предназначался лично госпоже Софье Куликовой или, в случае ее ухода из жизни, ее наследникам. А геральдической книгой госпожа Софья вольна распоряжаться так, как посчитает нужным.
Помимо прочего, из письма загадочного мистера Сандпайпера следовало, что в ближайшее время музей под управлением госпожи Софьи получит некий грант на развитие, а сама она – вознаграждение за неоценимый вклад в сохранение культурного наследия родного края в целом и усадьбы «Гремучий ручей» в частности. Вознаграждение будет передано ей вместе с ошейником и геральдической книгой. Распоряжаться им, как и книгой, она вольна по собственному разумению.
На невысказанный Мироном вопрос о причинах столь небывалой щедрости в письме имелся пространный, но весьма туманный ответ. Мистер Сандпайпер называл себя потомком человека, который много лет назад побывал в усадьбе «Гремучий ручей» и имел счастье быть другом отца госпожи Софьи.
По всему выходило, что предок Сандпайпера дружил с прадедом Мирона, дедом Митей. И если дело происходило в Гремучем ручье, то можно было предположить, что этот самый предок тоже был активным участником сопротивления. Может партизаном, а может и подпольщиком. И, вероятно, что-то знал и про упырей, и про Цербера. Может быть даже встречался с ним лично. Интересно, тогда Цербер был во плоти, или таким же, как сейчас?
А еще интересно, почему ошейник Темного пса рода Бартане оказался у какого-то постороннего дядьки. А еще интереснее, почему посторонний дядька вдруг решил его вернуть. И вернул не настоящей хозяйке, которой, как они с Хароном сегодня выяснили, была Лера, а Мироновой бабушке да еще с такими туманными формулировками. Выходило, не подарил, а оставил на хранение. Для чего? Для кого Ба должна была его сохранить?
Вопросов было много, ответов пока не было вовсе, но Мирон не терял надежды. Лиха беда начало! Как-нибудь разберутся! А теперь ему нужно убираться из музея, пока кто-нибудь из сотрудников не застукал его на месте преступления!
Мирон сфотографировал письмо Сандпайпера, а потом сунул его обратно в конверт с документом на немецком языке. Конверт положил в сейф, поставил сверху опустевший ящик. Он был почти уверен, что Ба не станет проверять содержимое ящика. Это значит, что у них с Хароном есть время на решение проблемы.
Выйдя из хранилища, Мирон заскочил в кабинет Ба, вернул ключи на место, сфотографировал те страницы геральдической книги, на которых рассказывалось о роде Бартане,