и покончить с жизнью, которую мы ведем.
– Мне нравится наша жизнь, – проговорила Саша, не поднимая головы. – Я не хочу ничего заканчивать.
– Саша, ты ведь умненькая. Ты понимаешь, что рано или поздно нашим тихим дням пришел бы конец. Тебе известно, кем были наши родители, из какой мы семьи. Поэтому должна понимать, какая ответственность на нас лежит.
– Не понимаю! – возразила Саша, резко отстраняясь. – Я ничего не понимаю и не хочу понимать! Я не знаю своих родителей, для меня они чужие люди. Я не знаю наших родственников, я никогда их не встречала. Даже бабушку видела от силы пару раз. Единственный человек, который мне дорог, это ты! Ты – все, что у меня есть! Ты моя семья! – На глаза сестры навернулись слезы. – Я не хочу тебя потерять! Но сейчас ты говоришь мне, что хочешь рискнуть собой и забрать себя у меня ради какой-то там ответственности? Ради людей, которым мы не сдались? Они только рады будут, если нас не станет!
– Саша…
– Нет! – рассердилась Саша. – Мне плевать на обязательства и на семью! Я – Саша Мальро! Не Картер! И не хочу ею быть. Как и ты! Я знаю, как сильно ты хотела сбежать от прошлого, от этой мегеры, которая вечно тебе названивала, желая вернуть в золотую клетку! Видела, как счастлива ты была, просто общаясь в баре с друзьями, без условностей и давления, и как холодела, когда речь заходила о «семье». Тогда почему идешь у нее на поводу? Почему слушаешь эту старую каргу?
– Саша, я делаю это не ради Консуэллы.
– Тогда ради чего ты это делаешь? Почему после покушения, когда тебе следовало бы залечь на дно, бросаешь меня и возвращаешься в эту семью?!
– Я делаю это ради нас, ради тебя и меня. Чтобы больше не прятаться и не оглядываться по сторонам. Чтобы больше не жить во лжи.
– Да, мы живем во лжи. У меня друзей постоянных нет, потому что все, что я делаю, это вру им и бросаю их в неподходящий момент. Но это лучше, чем… чем… Хочешь, чтобы я и тебя потеряла?
– Саша! – ужаснулась Вивьен. Они обе об этом думали, но только сейчас Саша впервые произнесла это вслух. – Ты меня не потеряешь. Прекрати говорить так, будто я иду на верную смерть.
– Но ты идешь на верную смерть!
– Саша! – повторила Вивьен. Такой Сашу видела впервые. Она была открытой, шутливой и дружелюбной. Бывало, сердилась, бывало, раздражалась, но никогда не проявляла столь бурных негативных эмоций. Напротив, всегда являлась той, кто успокаивал Вивьен и советовал не терять головы.
– Сегодня я едва не осталась сиротой, – смахнув слезы, спокойно заговорила Саша. – Ты подумала, что стало бы со мной, если бы ты не вернулась?
Вивьен приблизилась к сестре, но Саша отстранилась.
– Я против того, чтобы ты уходила. Давай продолжим жить, как жили – тихо и мирно, не ввязываясь в бойню богато-чокнутых семей.
Наградив сестру решительным взглядом, Саша покинула гостиную.
Вивьен опустилась в кресло. Саша не была капризным ребенком: потерявшей родителей в трехнедельном возрасте, не знавшей материнской любви, ей было не до капризов. Все лишения она сносила с пониманием и улыбкой на лице. Однако теперь…