она послушно пошла вдоль камышей. Неожиданно путешественники увидели на берегу шалаши поселения, а чуть дальше в лесу заметили отдельную фанзу, огороженную изгородью.
– Вот туда гребите, – велел казакам Пржевальский и увидел встречающих на берегу китайцев. – Сюда и пристанем.
– Видали, – заулыбались казаки, – нас встречают, как дорогих гостей!
– Это нас встречают работники манзы, – пояснил проводник Чунь, – а сам хозяин, сидит в фанзе и дремлет с трубкой в зубах.
Пржевальский кивнул головой и кое-как перевёл слова проводника.
– Кто такие манзы? – поинтересовался Ягунов.
– Это осёдлые китайцы, проживающие в этом крае. К ним морем из Шаньдуна прибывают на сезонную работу китайцы, которые отработав, зимой возвращаются к своим семьям. Вот они нас и встречают, – перевёл Пржевальский, – а за ними за изгородью фанза стоит.
– Фанза? Какое большое строение вытянулось к лесу, – удивились казаки, вытащив лодку на берег. – Вона виднеется соломенная крыша, стены глиняные, два оконца с деревянными решётками, а в торце дверь открытая. Ба, да нас туда приглашают! Можа пожрать дадут.
Путешественники вошли в ворота, встроенные в невысокий частокол, и увидели маленькую деревянную молельню, закрытую решёткой.
Проводник пояснил:
– Как у всех манз, там на стене молельни висит изображение Бога в образе китайца. Здесь они молятся и кладут дары: полотенца, железные чашки для огня, палочки, ленточки и всякую всячину.
– Что ж войдём, – решился Пржевальский, и путешественники вошли внутрь фанзы. Был полумрак и гости стали оглядываться.
– Просторная фанза, в длину сажень 6-7 и в ширину сажени 4, – прикинул Ягунов.
– Кроме хозяина, вон он сидит как истукан, здесь живут его работники, – объяснил проводник Чунь, – и все китайцы здесь без женщин.
В глубине фанзы путешественники, наконец, разглядели хозяина, сидящего на высоких нарах, покрытых искусно плетёными циновками из тростника. Перед ним дымила печка с чугунной чашей, в которой варилась пища. Труба печи была проведена под всеми нарами, выходила наружу и оканчивалась деревянным столбом-трубой.
– Значит, дымом греются, – заметил Пржевальский, – хотя и так тепло.
За печью путешественники увидели очаг с горячими углями, чуть присыпанными золой. Хозяин-манза, словно не замечая вошедших гостей, сидел неподвижно и его угрюмое лицо ничего не выражало.
– Так он сидит целыми днями, курит трубку, ничего не делая, только подливай ему чай, – прошептал проводник, – и всё от того, что его женщины остались в Маньчжурии, а ему приходиться одному здесь зарабатывать на жизнь.
Глава 6. Хунхуз
Когда Пржевальский объявил, что он со спутниками желает заночевать, манза сделал кислую мину. Но услышав, что русский платит серебром, оживился и расплылся в тошнотворной улыбке. Пржевальский подумал: «Не очень-то приветлив этот китаец, недаром говорят, что манзы не любят русских. Вот и наглядный пример».
Услышав про серебро, манза привстал и прикрикнул на своих работников.