веет, как от холодильника. Он никогда не был таким бестактным, угрожающим. Жуткая опасность возникает в потемневших глазах. Вдруг он снова решит царапнуть меня мечом и на этот раз поглубже? Я демонстративно отступаю.
– Почему я не могу знать?
– Станешь покровителем и сможешь защитить себя, тогда и поговорим. Пока учи историю и держи рот на замке. Заметишь изменения в себе – сообщай, – покровитель медлит. – Доверяй мне.
– То, как вы странно себя ведете, не внушает доверия. Мне становится страшно рядом с вами!
Шаг назад, ещё один.
Грэм не сдвигается с места. Глаза выражают безразличие, но я замечаю, как он сжимает рукоять оружия, его постоянного спутника.
– Меня это не волнует. Я сказал мне верить. Поплывёшь на дно, если останешься без меня.
«Нет», – хочется возразить, но осознание неприятно сдавливает грудь. Что тогда мне делать? К кому идти?
– Ненавижу доверять. Все вы жестокие! В первый день они подносят стакан воды, а завтра подливают в него яд. Не ждите от меня открытости.
– Ты правильно мыслишь, Милдред. Из тебя выйдет разумный и сильный покровитель, но не забывай, что у тебя должны быть сторонники.
– Для этого потребуются годы.
– Да… Я посмотрю. Одинокие покровители не держаться столько.
Грэм рассеивается, морозный запах остаётся после его исчезновения. Чтобы не позволять домыслам и страхам потопить меня, я усаживаюсь поудобнее и погружаюсь в крепкий сон, наполненный реальными событиями.
Касьян, не спеша закручивая бороду, идёт на продуктовом рынке с небольшими кухнями. Старенькая женщина в синей изношенной накидке готовит мясо на углях. Компания из трёх итальянцев в своём поварском шабаше с брезентовым навесом тушат говядину и баранину. Девочка, ещё не достигшая шестнадцати, торгует специями, баночками с тростниковым сахаром, подвязанными у горлышка коричневой ленточкой. Безусловно, не обходится без тех, кто громко голосует, зазывает руками, обещая, что их товар высшего качества, редчайший во всей Италии.
Я наблюдаю крохотного мальчугана, на вид ему около восьми лет. Он сидит на деревянной скамье, понурив плечи, глаза усталые, нос замазан грязью, под ногами корзина с парой килограммов красных помидоров. Снующие по рынку люди не замечают маленького торгаша. «Я бы купила у тебя всё, заплатила бы щедрые чаевые. А потом выслушала бы твою историю: почему ты не учишься, не играешь с друзьями, не читаешь захватывающе книги, как положено ребёнку в таком возрасте, а позволяешь этим безжалостным подхалимам причинять тебе боль безразличием». Он оказался совсем один. Прошлое миновало, и этого мальчишки подавно нет в живых. Быть может, он стал известным художником, поэтом, богатым негоциантом или навечно остался юношей.
– Гренки со спаржей выглядят отменно, – подмечает Касьян, указывая на большую миску.
– Покупайте, – предлагает лавочник, обольстительно оголяя зубы, – на вкус они ещё смачнее.
Он причмокивает губами и изображает, как облизывает пальцы.
– А оливки у вас есть?
– Не-е-ет, я не продаю.