в Путешествие.
Он кружил по палатам, подолгу зависал в кабинете главврача, заглядывал в истории болезней.
Delirium tremens
Bathyhyperaesthesia
Fuga Idearum…
Латынь ласкала слух, будила смутные воспоминания о прошлых воплощениях.
Почесав пером за ухом, Барб выдал сакральное:
– Barbus sine pennis.
– Синий пенис, мощно задвинул! – восхищённо протянул Павел.
– Пеннис, а не пенис. Без перьев, а не без того, о чём ты подумал. Хотя, по зрелому размышлению…
– Да, ладно тебе! Уверен – всё это условности. Если даже я летаю. Во снах, – И Павел замахал руками, изображая крылья, – То тебе сам Бог велел. Просто ты ещё не до конца в себя поверил.
Павел, насвистывая пошёл в столовую. А обвиненный в безверии Барб крепко задумался над его словами.
Через три месяца Павел вышел из клиники уже Павлом Андреевичем.
Он начал писать стихи, от которых, почти уже бескрылого ангела, подбрасывало в небо. В такие моменты Павел Андреевич ловко подхватывал Барба и придерживал его на правом плече.
Поздним ноябрьским утром, на пешеходном переходе через дорогу, наискосок от церкви «Всех Святых в земле Российской просиявших» ангел и Павел Андреевич должны были расстаться навсегда.
Свидетелями этого происшествия стали молодая мать с мальчиком пяти лет, две вороны, церковный голубь и жизнерадостная девица за рулем красномордой «Мазды».
Павел Андреевич обычно дорогу переходил осторожно. Как ещё мама в детстве обучила. Он смотрел налево, потом направо и после – обязательно неспешно, переходил улицу.
Так было и в этот раз. Павел Андреевич совершил ритуал и ступил на проезжую часть. Ангел на плече совсем притих и съёжился.
Девица за рулём уткнулась в телефон и хохотнула, прочитав сообщение.
Мама мальчика выпустила его руку и начала быстро набирать смс-ку.
В этот момент ребёнок заметил голубя и радостно гикая побежал к нему.
Мимо «Мазды» мелькнул жёлтый, почти светофорный всполох курточки, и девица ударила по газам.
Голубь был уже старым и неповоротливым, к тому же – он просто растерялся от шума и натиска, и вместо того, чтобы взлететь, грузно прыгнул с бордюра на дорогу.
И тут в жизни Павла Андреевича и Барба случилось третье чудо.
Ангел сорвался с плеча и метнулся наперерез машине.
Он летел, в сиянии перьев, напрочь забыв о крыльях.
Павел Андреевич тоже не мешкал. Он прыгнул, подхватил ребёнка на руки и, уже в падении, наподдал растерянному голубю под хвост.
Машина вильнула, резко взвизгнув тормозами и врезалась в бордюр.
Девица выскочила из-за руля и заорала на них благим матом. На сидении тренькал забытый телефон.
Павел Андреевич и ангел сидели на обочине, и приходили в себя. Рядом вздыхал онемевший голубь.
На газоне под липой голосили непутевая мамаша и испуганное дитя. Высоко в небе парили их ангелы, увлеченные криками перелётной