Неряшливых и болезненных движений дедушки не было видно из – за пыли, несущейся со склона. Паша сомкнул глаза и расставил свой худощавый, но стойкий корпус. Дедушка немного снизил скорость своего съезда, однако все равно вбился в живот Паши. Мальчик от подобного хлесткого толчка отошел в сторону. Дедушка увидел урон и быстро поднялся, отбросив банки и сачки в камыши. Он подбежал вплотную к Паше, который находился в согнутом положении и которому явно не хватало воздуха.
– Так, дыши ровнее.
– Да я дышу. Только что – то все равно мешает продышаться.
– Полными легкими захвати воздух.
– Хорошо.
Паша после «выдоха до упора» смог нормально вздохнуть. Дедушка ухватил его двумя руками за плечи и обнял. Он буквально сжал своего внука и произнес:
– Пашка, приношу извинения, что выругался вчера. Старческие нервы уже.
Паша улыбнулся, но этого не было заметно через плотную дедушкину кофту, которая как обычно пахла аквариумными водорослями.
«ГЛУПАЯ И НЕНУЖНАЯ»
Я жила в общежитии педагогического колледжа. Со мной проходила трудную учебу соседка Вера. Ее активности завидовали многие – все стенки были заполнены спортивными наградами, все вешалки окутаны танцевальными костюмами. Однажды весной она решила пойти на литературную вечеринку перед началом сессии. Отговаривать смысла не было, так как против широкой женской улыбки нет указов. В эту ночь хлестала безбожная гроза. Я не могла уснуть. Веры не было и, казалось, что мы ее увидим лишь в прожженных утренних лучах. Так и произошло. Тогда в каждом шаге девушки проявлялась желание передать алые сердечные эмоции, которых было в избытке. Меня такая энергия будоражила своей ветреностью. Я осознанно становилась похожей на Веру. Потом, однако, мама написала мне письмо с удручающей и сырой просьбой отправить ей хотя бы немного столовой еды, потому что на моей малой родине случилась засуха. После этого письма я стала снова робкой и отдалилась от Веры, которая продолжала обаятельно гореть в своих днях и бегать к своему начинающему поэту.
Через пару месяцев ничего не поменялось, только возвращаться в комнату она стала чуть раньше, чем обычно. Тем временем нас первый раз отвезли в школу, чтобы мы настраивали свои нервы на дебютную учительскую практику. Поставили нас, молодых студенток, буквально в линию напротив класса и виднелись ряды неугомонных детей, чей крик, казалось, пробьет стены. Но вот они взглянули на нас – юных девушек, с наспех заплетенными волосами, с слегка трясущимися ногами, в мятых блузках. И они замолчали. Наверно, потому что никто им не врал – все хотели работать с детьми, и быть по – настоящему значимыми «человеками» в чьей – то судьбе. Дальше уже кому как повезет, кто – то спасет нацию своим трудом, кто – то не спасет и себя. Школьные коридоры понравились мне. После рабочего дня мы всей нашей группой отправились в парк. Я впервые попробовала малиновое мороженое и девичье счастье