в ТУ САМУЮ каюту и на столе «Штандарт» мой установили. Покликали Афанасия Лукича – в ответ молчок. Рассказали мы зачем и для чего здесь эта модель корабля. Тихо вокруг, только волны за бортом плещутся.
Вот бы кто послушал! Сказали бы – полная клиника! Два старых дурака напились и со стенами разговаривают, Барабашку кличут!
Тогда приоткрыли мы люки на батарейную палубу фрегата, двери на ют, световые люки и вышли.
Посидели мы с Семенычем, в его каюте последний раз, поговорили… Глаза у него стали мокрые, хотя ни насморка у мичмана, ни ветра в каюте не наблюдалось.
Кота Митрича уже увез к себе старпом, свою пенсию кот воспринял вполне положительно – спит и ест целыми днями, как годок в отпуске. Пока доволен, а там видно будет!
– Главный заслуженный боцман помянул свой последний корабль, а мне-то с утра за руль! Решил Семеныч увольняться со службы – не захотел на складе сидеть, выслужил он на флоте все мыслимые сроки, где-то на югáх, в речном училище предложили морпрактику вести у курсантов.
– Боязно как-то – а вдруг кто доведет до белого каления? Покалечу вдруг кого – ненароком-то!
– Н-да-а-а! Это ты запросто! Здесь совершенно другой подход нужен! – не стал его обманывать я.
Утром мы заглянули в каюту – фрегат стоял на месте, и все на нем как было.
– Не вышло, значит! – вздохнул мой друг.
– Не вышло! – подтвердил и я. Ну что ж, попытка была сделана хоть на душе легче!
– Не захотел покидать свой последний корабль славный канонир Афанасий Лукич! – тихо сказал Семеныч.
– Наверное, так! – согласился я.
На корне причала собрались бывшие члены экипажа этого заслуженного корабля. Много было в черных мундирах, даже адмиралы пришли, но много и в костюмах и строгих пальто, подходящих к этому торжественному случаю. Наверное, были и такие, кто видел, как разбивалась о крепкий острый стальной корпус та бутылка с «Шампанским»! Кто-то вспомнил гром его орудий и рев ракет, волны Атлантики, причалы Европы. Африки и Америки…
А буксиры, весело перекликаясь между собой (им-то что? Они свою работу каждодневную делают!) уже потянули старый остов корабля в завод… Красавец-эсминец теперь остался лишь в памяти экипажа и на фотографиях.
Сколько славных и красивых мощных кораблей сгинуло в девяностых годах, да безо всякой войны? Куда там Цусиме! Да, тяжело сейчас флоту – и политики, и министры, и генералы, и даже – адмиралы, помогают-помогают флоту, а он, вопреки такой неустанной заботе, все же как-то живет!
Приехав домой, я установил фрегат на прежнее место. Жена недоуменно пожала плечами, но… ничего не спросила. Я прошел на кухню, в этот самый момент Коромыслин зашел, да не с пустыми руками. Рассказал ему все – и лишь тогда немного позволил себе снять стресс. Заснул сам в ту ночь быстро. Встаю я утром – показалось мне, что вроде бы пыли на «Штандарте» поубавилось. У кого есть модель корабля, и стоит она без, пластикового или, пусть, стеклянного там, саркофага – тот меня поймет! Пыль не победить!
Но