на золотые оттенки. По мере того как вершины отдалялись на юго-восток, они становились всё более призрачными и таинственными. Казалось, что горы теперь кончаются где-то бесконечно далеко, на краю земли. Одра поворачивала туда же. Нижняя Фризия, с её песчаными холмами, частоколами гигантских сосен, заболоченными низинами, гранитными валунами, похожими на окаменевшие головы убитых великанов, осталась позади. Уже не стояли на обоих берегах через каждые два-три крика селения под крышами, выложенными мхом, окутанные беспечными дымами. Фриз и лютич не пускали свои лодки наперегонки, чтоб предложить воинам на ладьях ночной улов, смолк гомон и песни на крошечных пристанях, и женщины не выскребали шкуры у самой воды, а дети не гнали на водопой взбудораженных весной волов. Даже зверь, казалось, не смел приблизиться к берегу.
Но поросшие ивами, осинами, хилым орешником и буйным малинником берега, да и сама река не были пустынны. Лодки, большие и малые, долблёные, дощатые, вязанные из соломы и прутьев, обтянутые кожей, плоты из брёвен двигались навстречу. Угрюмые, усталые мужчины, женщины и дети сидели в лодках. Это был исход. Выходили на берег только затем, чтоб согреть пищу, обшарить брошенные селения в поисках съестного или похоронить умерших. И с удивлением смотрели на идущие навстречу ладьи с вооружёнными людьми, опускали глаза и отворачивались в сторону.
– Авары, – говорили они в ответ на расспросы, показывая на юго-восток. Это было похоже на стон, на страшную сагу из одного лишь слова.
Ночью, без труда миновав плавучий город лютичей Калунь и даже не уплатив там требуемую виру, они вошли в пограничную область. Здесь кончалась власть короля Осорика. Здесь, на слиянии Одры и Бубра, стоял последний фризский город Вук. Хотя изначально он принадлежал саксам, а отдан Осорику лишь после недавней войны. Дальше на юго-восток лежала пустынная страна, оставленная несколько лет назад хорватами, которые без видимой причины почти все ушли через восточные перевалы Исполиновых круч в Богемию и там, не поладив с моравами, двинулись ещё дальше, через Карапатские горы к Тисе. Ни лютичи, ни фризы, ни саксы не торопились заселять эту страну, разорённую чередой засух.
Стовову не хотелось смотреть в ту сторону, ему вообще никуда смотреть не хотелось. Его знобило. Хотелось спать после суматошной ночи, а стребляне между тем затеяли ловлю раков. Разогнав с заваленной корягами песчаной отмели чужие лодки, они запалили факелы и, попрыгав в ледяную воду, стали шарить по дну, полагая, что изголодавшиеся за зиму раки наверняка обитают там, где много пищи. А Вишена решил, что стребляне разыскивают обронённое кем-то оружие или ценную вещь, и не посчитал нужным остановиться…
Стреблянам удалось взять несколько сонных раков, мелких, не больше ладони. Но настырный Резняк обнаружил двух гигантских сомов. Отмель огласилась призывными криками, бранью, ударами щитов по воде, треском. Блестели бросаемые остроги, шипели брызги, попадая в пламя факелов, метались тени. Чтобы остановить это безумие, Оре пришлось самому лезть в воду убить одного сома, а второго загнать на глубину,