опустил пылесос, перелез через ограждение и зашагал к двери на едва гнущихся ногах.
– Закрыто! – прокричал он через дубовую дверь. – Уходите, а то полицию вызову!
– Неужели это вы, мистер Типтон? – раздался приглушенный голос.
Куратор оцепенел, недоуменно приподняв седые брови. Это еще кто? Среди дня посетители не обращали на него никакого внимания, да и сам он старательно избегал общения – сидел за столом со строгим видом занятого человека.
– Кто там? – спросил он, оправившись от изумления.
– Не могли бы мы поговорить внутри, мистер Типтон? На улице довольно прохладно.
Типтон нерешительно отворил дверь и увидел на пороге мертвенно-бледного худощавого господина в черном костюме. В сумеречном свете вечерней улицы посверкивали серебристые глаза посетителя. Было в этом человеке нечто, делавшее его незабываемым, и Типтон вздрогнул.
– Мистер Пендергаст? – изумленным шепотом отважился спросить куратор.
– Он самый.
Гость вошел и коротко, официально пожал Типтону руку. Затем указал на стул для посетителей рядом с письменным столом:
– Вы позволите?
Типтон кивнул, и Пендергаст уселся, закинув ногу на ногу. Куратор молча присел за свой стол.
– Вы как будто призрак увидели, – заметил Пендергаст.
– Э-э… мистер Пендергаст, – в смятении начал Типтон, – я думал… никого из семьи не осталось… Понятия не имел, что… – Голос его стих.
– Слухи о моей кончине сильно преувеличены.
Типтон нащупал карман в жилете своей поношенной шерстяной тройки, вынул платок и протер лоб.
– Счастлив видеть вас, просто счастлив. – И снова протер.
– Взаимно.
– А что, позвольте спросить, привело вас к нам?
Типтон сделал усилие и взял себя в руки. Почти пятьдесят лет он служил куратором музея Одюбона и многое знал о семействе Пендергастов. Меньше всего он ожидал увидеть во плоти кого-нибудь из них. Ту ужасную ночь, когда случился пожар, он помнил, словно это случилось вчера: толпа народу, крики с верхних этажей, пламя, рвущееся в ночное небо. Типтон, правда, слегка успокоился, когда съехали уцелевшие члены семьи – его от них в дрожь кидало, особенно от странного Диогена. Типтон слышал, что тот погиб где-то в Италии. И что Алоизий куда-то пропал. Эти слухи сомнений у него не вызвали: такая семейка, казалось, обречена на вымирание.
– Я хотел посмотреть, как тут наша недвижимость. И раз уж я оказался поблизости, то и решил навестить своего старинного знакомца. Как нынче дела в музейном бизнесе?
– Недвижимость? Вы хотите сказать…
– Именно так. Парковка, где когда-то находился Рошнуар. Я так и не смог его продать… Проклятая сентиментальность. – Эти слова сопровождались легкой улыбкой.
Типтон кивнул:
– Конечно-конечно. Что касается музея, сами видите, соседство наше переменилось к худшему. Посетителей много не бывает.
– Да, все переменилось. Как приятно видеть, что музей