печень Натаниэля Моро и без того отвратительно чувствовала себя после плохо прожаренного мяса, а после слов Жана вся скопившаяся внутри него желчь, казалось, нашла выход и хлынула на русских:
– Русский характер! Русский стиль! Да этот лживый и грубый народ сам себя погубит! Именно сам – не Наполеон, не Гитлер и не американцы, а сам, поверьте мне! До чего они довели Ленинград – окурки прямо на тротуаре. И это, вы, молодой человек, называете, красивым городом? Итальянцев хотя бы спасает набожность, у них даже проститутки набожны. Русские говорят, что у них нет проституции – лгут! Посмотрите на эту, – он брезгливо мотнул головой в сторону, – откровенно ловит на живца, специально волосы распустила.
У Жана замерло сердце – она была здесь, в зале, но теперь сидела за другим столом и, чуть наклонившись вперед, что-то говорила официанту. В свете хрустальной люстры ее пепельные волосы жили, казалось, своей собственной одухотворенной жизнью. Англичанин продолжал брюзжать, но Жан, глазами следивший за девушкой, уже не слушал.
Официант отошел, потом вернулся и поставил перед ней кофе. В ресторане было не очень много посетителей, и она сидела за столиком одна. Пепельный водопад слегка вздрагивал в такт музыке, которую тихо играл оркестр. Старый хрыч Моро назвал её проституткой – возможно, он и прав. Что ж, тогда все намного проще, у Жана был опыт подобного общения – в шестнадцать лет приятели свели его с профессиональной проституткой Клод, и он время от времени. с ней встречался – время от времени.
Когда обед закончился, Рузави попрощались с Моро, и Мишель позвал сына подняться с ним наверх, но тот отказался:
– Попозже, папа, я еще выпью кофе, потом немного посижу в баре.
Когда Жан на правильном русском языке попросил разрешения присесть за ее столик, она разочарованно прищурила сильно размалеванные глаза:
– А я думала, ты француз!
– Конечно, француз, а что?
– Тогда почему так хорошо говоришь по-русски? Хотя, правда – шмотки у тебя точно парижские, – лицо ее разгладилось и стало более дружелюбным. – Нет, у меня есть один мадьяр знакомый и тоже ничего по-нашему шпрехает. Но ты лучше.
Девушка тут же расслабилась и начала болтать, сообщила, что её зовут Нелей и что она студентка и недалеко здесь снимает комнату. Потом с лёгкой лукавинкой взглянула на собеседника:
– Ой, душно тут, не могу! Тебе твой пахан разрешает на улицу выходить? А то прошлись бы немного.
– Мой… кто?
– Ну, пэр, пэр твой – папочка, понимаешь? Не поставит он тебя в угол, если нам чуток прогуляться?
– В угол… это как?
– Это наказать, пюнир по-вашему, понимаешь.
– Наказать? Да нет, кто меня накажет я уже взрослый. Хочешь, поднимемся ко мне в номер и поговорим?
Она весело усмехнулась:
– К тебе в номер? Ладно, только потом, я сейчас хочу немного погулять. Небольшой