что-то другое?
Я понял: чтобы добраться до истины, понадобится минимум полмесяца, а не полдня. А времечко летело вперёд, сокращая с каждой минутой отведённый мне срок.
И всё-таки: что писать?
Я положил перед собой стопку чистой бумаги. В итоге не получилось ни фельетона, ни проблемной статьи, а получилось нечто такое, где было всё, что я видел и слышал, однако не было и тени безнадёжности ситуации.
Захаров, просмотрев мой материал раз-другой, спросил напрямик, глаза в глаза:
– Так вы всё-таки за кого: за волков или за овец?
Мне хватило наглости ответить:
– Больше того, что написано, мне сказать нечего.
Дальше повторились вчерашние шестьдесят секунд паузы.
Про себя я, стараясь сохранять внешнее хладнокровие, размышлял:
Согрешил ли я против истины? Нет.
Представил ли чёрное белым? Нет.
Недосказал ли то, что логически следовало из фактической стороны дела? Пожалуй, да.
Если допустить обратное, когда мной было бы представлено то, что не являлось открытием ни для кого – часть денег разворована, та же судьба постигла стройматериалы, а бездарность организации строительства увеличила продолжительность работ вдвое; причём изначальной концепции реализации проекта не было вовсе? И что тогда? Отправил бы Захаров в печать мою писанину? Сомнительно.
А если (вопреки здравому смыслу) это всё-таки произошло? Наверняка бульдозер партийной идеологии размазал бы своими гусеницами и журнал, и главного редактора.
Что касается меня – я отделался бы лёгким испугом, но путь к доброму имени мне был бы заказан.
Пришлось бы Максу подождать лет десять, пока народу не объявят о – святая святых! – «Свободе Слова» (по Ельцину, в соответствии с методичками радио «Голос Америки»). А до тех пор пришлось бы походить в дворниках.
Василий Яковлевич, ссутулившись над письменным столом, ещё раз пересмотрел рукопись. С начала и до конца. С конца и до начала. В том числе по диагонали.
– У вас оказались все сыты, – проговорил он ровно, без эмоций. И добавил после паузы: – И целы: ну-ну.
Что это «ну-ну» могло означать (похвалу? разочарование?), я понял, когда на доске объявлений увидел приказ по редакции: «Зачислить в штат «АТК» на должность корреспондента…»
– Если серьёзно, я до сих пор не могу найти ответы на некоторые «пустяковые» вопросы.
– Например? – спросила Бела.
– 1. Почему я не наведался в редакцию «Боевого Знамени» (которая в 1974 году находилась на расстоянии километра от моего дома), чтобы спросить совета у майора Звягинцева: как быть с работой? 2. Почему я позвонил в журнал «Автомобильный транспорт…», о котором прежде знать не знал? 3. Почему по телефону мне ответил не секретарь и не рядовой сотрудник, что должно было произойти в 99,99 процентов из ста, а главный редактор?.. С лёгкой руки Захарова и началась (вдруг!) моя карьера.
– «Случайная встреча, по Ницше, – самая неслучайная вещь на свете», – улыбнулась Бела. – Может, на твои