так, парой-тройкой вопросов, когда он отклонялся от нужного (мне!) курса.
Он хотел по-хамски посмеяться надо мной, столичным бипаз[40]-ом. Над моими глупыми (и смешными) потугами найти справедливость: всё равно выборы завтра пройдут как по маслу, пройдут, как надо, а я останусь «круглым дурак дураком» с ушами (как и подобает «натуральному охламону») холодными! Уж об этом он позаботится. И уже позаботился.
Проникаясь мудростью слов моего собеседника и не перебивая его, я подумал: «круглый дурак» – это ежу понятно, а возможен быть в жизни (в реальности) «дурак квадратный»? От дубины стоеросового эти два дурака, какие могут иметь принципиальные отличия?
– Теперь можем писать интервью, – проговорил он важно, почувствовав, вероятно, что достаточно уже разогрелся (как спортсмен перед стартом), достаточно раскрепостился (как актёр перед выходом на сцену).
– …
– Включайте ваши шарманки! – повелительно дал команду он.
– А интервью мы уже записали, – сказал я.
– …
Мой ассистент с записанным видеороликом в это время уже мчался на такси в аэропорт (опять за мои кровные командировочные) и в аккурат поспевал на алма-атинский рейс.
Второй секретарь сначала покраснел как рак. Потом – позеленел.
На следующий день состоялась партконференция. Всё прошло как по маслу. Мы там тоже чуть-чуть поснимали. Это попало в ту часть моей киношки, что зовётся развязкой.
Для эпилога я взял синхрон с ответработником из ЦК, который прибыл в Шевченко больше с целью надзора за мной, чем для участия в конференции.
Он говорил в нём что-то пафосное о процессах перестройки в партии, о гласности и, конечно, о головастом нынешнем (не чета— старым) генсеке. Говорил умненько, гладенько, без заковырок: светлое Будущее в наших чистых руках!
Цэкушник сразу смекнул, что все козыри у меня на руках и бодаться в этой ситуации – ему дороже станет. Решение неглупое.
Кстати. До Алма-Аты мы с этим ответработником добирались в соседних креслах самолёта. Всю дорогу пили (по чуть-чуть) хороший коньяк. Цэкушник угощал.
Оператор недовольно пробурчал мне в ухо: мол, негоже это как-то – с врагами квасить.
– Гоже-гоже! – ответил я (не шёпотом) и передал ему наполовину полную бутылку. – Коньяк в данном случае – это как дань победителям в национально-освободительной войне. Мы ведь победили в этом пусть маленьком, локальном бою?
– Победили, – согласился он, и принял коньяк.
Всю дорогу мы трепались с цэкушником о том о сём. Он мастерски юлил вокруг да около (пытаясь идентифицировать меня: кто есть я?), пока яростно не спросил:
– Действительно, как же так: партийную конференцию освещает не партиец?
– А помните у Ленина: работу партийцев надо проверять беспартийным?
– Так хорошо знаете классиков марксизма-ленинизма?.. И не коммунист?
Мне пришлось – под коньячок-то! – рассказать в двух словах, почему я не коммунист.
Вступить