подпрыгивала при каждом ударе и подрагивала при каждом визгливом хрипе, завершающем искаженный болью рев мула. Старый Августин был жутко упрям при жизни, такого и могила не исправит.
– Полегче, полегче. – Маленькими шажками я двинулась к нему, спешно сооружая из одного конца грубой веревки что-то вроде аркана. – Ты еще разок прокатишь для меня этот возок, а потом, когда покойников выпустят, я сама отведу тебя к воротам.
Мул раздувал ноздри и бил копытом землю. Выпученные, полные паники глаза скотины не отрывались от открытой двери конюшни. Кожаная сбруя перекосилась. Повод болтался: верно, зацепился за что-то, да и порвался.
Я накинула веревку на шею животного и бросила петлю на землю, под топчущиеся копыта.
– Слишком темно, па. Открой дверь пошире.
Лунный свет хлынул в конюшню.
От оглушительного визга Августина я вся покрылась гусиной кожей. Но проклятая скотина все-таки шагнула в петлю, и я поспешно затянула ее покрепче над щиколоткой мула. Потом подготовила вторую петлю, в которую Августин попался довольно быстро. Стреноженный, он принялся лягаться еще яростнее, и старенькая конюшня застонала от этого яростного напора.
– Сейчас я его выведу.
Я обмотала оставшуюся часть веревки вокруг шеи животного, взобралась на деревянную перегородку и привязала свободный конец к сбруе.
– Осторожней, убьешься, – донесся до меня голос папы.
Крепко держа поводья, я вывела стреноженного Августина из стойла, и он бойко поскакал прямо к повозке.
– Я не позволю Джону сбежать, чтобы кто-нибудь вроде отродья Флетчера из соседней деревни растерзал его тело.
Папа суетливо метнулся в сторону и тут же вцепился в оглобли:
– Я разверну телегу.
Августин встал на дыбы. Из ноздрей его вырывался такой холодный воздух, что даже не собирался клубами. Дернувшийся повод обжег мне ладонь, но отпускать я не собиралась.
– Упрямый ублюдок. – Поправив упряжь, я потянула мула к тележке. – Ну, давай же!
Августин принялся брыкаться еще свирепее, ржание его походило на визгливые хрипы трупов в яме.
Мул вновь встал на дыбы.
Задняя нога его поехала по скользкой земле.
Августин пошатнулся.
Кожаный ремень с треском лопнул, стегнув меня по щеке, точно хороший хлыст. Я отшатнулась, врезавшись плечом в круп мула.
Предательская земля ушла у меня из-под ног.
Трах!
Острая боль пронзила голову.
В глазах помутилось.
Что-то дернуло меня за лодыжку.
– Помогите! Поймайте эту скотину, пока мул не прикончил ее!
Голос папы звенел у меня в ушах, но вскоре растворился в цоканье подкованных копыт.
И беспрестанном крике младенца.
Глава 2
Ада
Мокрая ткань липла к коже.
Шлеп.
Что-то бугристое ткнулось в спину.
Шлеп.
Боль вгрызалась в тело со всех сторон.
Шлеп.
Что