С днем рождения, Белый Свет! Истории, рассказанные неисправимым романтиком
редакция газеты «Гюнай» находилась прямо над баиловским базаром – аккурат рядом с конечной остановкой автобуса маршрута 71; там желтый «икарус»-гармошка разворачивался и пускался в обратный путь почти через весь город… Я очень любил Баилово, этот густо застроенный старинными домами район Баку, расположенный «на горе», откуда так здорово было любоваться видом бухты. В описываемую пору мне исполнилось тридцать четыре года, с прежнего места работы меня выперли по сокращению штатов, но я, по счастью, устроился в Институт генетики и урывками писал, писал, писал… карандашом на бумаге, а потом перепечатывал на машинке. Очень хотелось стать не только писателем-фантастом, но и журналистом, научным обозревателем, а еще лучше – популяризатором науки, как, например, Павел Амнуэль, Владимир Губарев или Ярослав Голованов. Но для этого следовало много работать и, если удастся, почаще публиковаться. Насчет второго гораздо легче было сказать, чем сделать. Это при том, что в СССР я уже приобрел некоторую известность (печатался в журналах Москвы, Ленинграда, Свердловска, Алма-Аты), но к тому времени Союз приказал нам всем долго жить… Приходилось начинать все с нуля. Наработанный в «империи» авторитет в новых условиях и в моем случае не хлял (как говорили во времена моего золотого бакинского детства).
…В редакции я встретил нескольких уже знакомых мне лиц из литературных и журналистских кругов – поэта, прозаика и переводчика Сиявуша Мамед-заде, например, и литератора Эльдара Шарифова, и журналистку Галину Микеладзе, и поэта и переводчика Ровшэна Кафарова, и поэта и журналиста Женю Журавлева… В общем то были люди, в Азербайджане известные. Я сдал в «Гюнай» массу интереснейших материалов – не очень больших, учитывая специфику; это были как бы заметки, способные расшевелить в массовом читателе интерес к удивительному миру животных и растений нашей планеты вообще и Азербайджана в частности. Заметки были написаны грамотно и в то же время доступным языком, не содержали ляпов и несли на себе, так сказать, печать личности автора, то есть меня. Чего еще надобно?
Хорошо было то, что некоторые мои материалы в «Гюнае» напечатали. Плохо было то, что напечатали мало; кроме того, гонорар выплачивали просто смехотворный – это при том, что газету содержал крупный бизнесмен, председатель одной из партий, а уж он-то мог позволить себе раскошелиться на «молодые таланты»… Но я в те времена страшно бедствовал и рад был каждому «манату», что пришел на смену рублю. Не до жиру было тогда. У меня дома медленно угасала неизлечимо больная мама, за которой мы ухаживали на пару с моим стареньким дядей (больше никого не было – в таких случаях родственники как близкие, так и дальние, чаще всего исчезают, словно тени в полдень). И вообще времена тогда были аховые: шла Карабахская война, было много погибших на фронте, город заполнился беженцами, незадолго до этого мы пережили кровавый «черный январь», среди наших политиков наблюдался раздрай, а в нашей экономике – дикая инфляция, дело дошло даже до талонов на продукты питания, а стиральный порошок взвешивали с такой тщательностью, с какой на Клондайке не отмеривали