отряд к «шевоше». Пусть каждому рыцарю подготовят по три запасных палефроя, оруженосцам и конюхам хватит и по одному. – Оливье снова дернулся, но Филипп резко осадил его. – Говорю тебе, перестать скакать, словно весенний заяц! Для обеспечения копья пусть Шарль перекует двадцать ронкинов – нам, судя по всему, может выпасть долгий переход…
– Сеньор, да я все помню… – Оливье посмотрел на рыцаря счастливыми глазами. – Не извольте так переживать! Все будет сделано в наилучшем виде! Прикажу отобрать лучшей солонины, сухого просеянного овса для лошадей, да денег…
– Да-да, я и забыл… – кивнул Филипп. – Пусть Шарль идет к шамбриэ Пьеру, откроет схрон и возьмет пять тысяч ливров серебром…
– Ух, ты! Мы, что, в крестовый поход идем?..
– Кто его знает, Оливье. Я лишь вассал короля и обязан быть подготовлен ко всему, что прикажет сюзерен… – Филипп пожал плечами и окинул взглядом зал. Гости полностью погрузились в поедание свежего мяса и ожидание момента, когда конюхи рыцаря известят их о готовности свежих коней. Старший гонец, нет-нет, а поглядывал на входные двери, нервно ерзая на высоком деревянном стуле, который своей резной спинкой более походил на кресло.
В это время в зал вбежал старший конюший и, учтиво поклонившись, крикнул:
– Лошади готовы, ваша милость!..
Филипп в ожидании этого момента буквально извелся на месте. Он поднялся и вопросительно посмотрел на гонцов. Старший королевский гонец отложил мясо в сторону, залпом допил вино, налитое слугой в кубок, обтер губы рукавом своего гамбезона и, поклонившись хозяину замка, произнес:
– Простите, мессир де Леви, но нам, как это ни досадно, но надо спешить. Разрешите поблагодарить вас за столь обильное угощение и внимание, проявленное к нашим персонам…
– Пустое, – прервал его Филипп, – для меня честь услужить верным слугам его величества, вассалом которого я являюсь…
– Благородные слова, – поклонился гонец, – мое имя – Жан де Бомон. Я пятый сын графа де Бомона и, с этого момента, мессир, вы можете полностью рассчитывать на меня и располагать мною так, как вам заблагорассудится, кроме дел, направленных против моего сюзерена – короля Людовика…
Дежурная фраза, сказанная молодым де Бомоном, была, тем не менее, искренней, о чем свидетельствовали глаза гостя: горящие, открытые и честные. Скорее всего, подумал Филипп, сеньоры не часто, вот так, от всей души, жалуют королевских посланников…
– Благодарю вас, благородный Бомон. – Филипп поклонился. – Для меня будет большой честью обратиться к вам, мессир Жан, в случае надобности…
– Мой меч всегда будет вам подмогой… – гонец еще раз поклонился, жестом приказал своим спутникам собираться в дорогу и, развернувшись, направился к выходу.
Филипп, на всякий случай, быстро подозвал слугу и тихо произнес:
– Поль, живее на кухню, собери гонцам в дорогу…
Поль молча поклонился и убежал исполнять приказ рыцаря.
Жан