глоток.
– Экскурсию начинай, собака, – процедил сквозь зубы Серега, поднося кулак к лицу экскурсовода.
Атмосфера накалялась, и за Суслова начали заступаться участники экскурсии. Всего их было пятеро – три женщины и двое мужчин. Один из них оказался размером не меньше Сереги, подошел и схватил бугая под руку. Серега зарычал и взмахом руки отмахнулся от него. После этого он вдруг схватился за ладонь: сквозь пальцы сочилась и капала на асфальт кровь. Я вспомнил, что именно в этом месте на его ладони отсутствовал большой палец.
– Вы ранены! – ахнула одна из женщин.
В мгновение она оказалась рядом с ним.
– Все в порядке, я врач, – сказала она, – Давайте сюда руку.
– Да это ерунда, – сказал он, но руку все-таки дал.
Женщина нырнула в сумочку и достала оттуда бинт. Никаких обеззараживающих средств у нее, впрочем, не оказалось. Суслов предложил промыть рану водой из своей бутылочки. Размотав старый окровавленный бинт с руки Сергея, женщина тщательно промыла рану. После этого аккуратно перебинтовала ладонь, приговаривая: «Ну кто ж вам так сделал, а? Кто ж так бинтует? Вот я вам сделаю». На что присмиревший громила смиренно отвечал: «Да сам я бинтовал, чего такого».
На этом сумасбродная прелюдия к экскурсии была закончена. После своей внезапной вспышки здоровяк присмирел и на экскурсию хотел все с тем же необъяснимым рвением. Марат Суслов открыл дверь и мы ступили во двор Толстовского дома.
Сейчас самое время рассказать о тех пяти участниках, которые вместе с Маратом подошли на экскурсию. Каждый из них сыграл определенную – а некоторые и весьма существенную – роль в развернувшихся позднее событиях. Во время экскурсии я разговорился с ее участниками, желая узнать получше каждого из них. Не скрою, мной двигало желание и представить себя как их портретиста.
Женщину, которая бросилась на помощь Сергею, звали Илона Василькова. Она работала врачом в Адмиралтейском районе. Я не спрашивал ее возраста, но скорее всего, ей было уже за сорок. Она держалась статно, но вместе с тем общалась безо всякой претенциозности. Как и я, она была пленена красотой архитектуры дореволюционного Петербурга.
Другую женщину звали Артемида Романцева. Без утайки скажу, что она была весьма красива, и я часто на нее заглядывался. Она выглядела очень молодо, возможно, была примерно одного со мной возраста. У нее были длинные каштановые волосы, голубые глаза и тонкие черты лица. Одета она была в длинное платье-тунику, спадавшую до колен. Впрочем, разговаривала она неохотно, короткими фразами, и всю экскурсию ее лицо не покидало волнительное выражение, будто она постоянно думала о чем-то другом.
Рада Радеева, напротив, была очень разговорчива. Эта невысокая бодренькая дама металась по двору Толстовского дома, даже не слушая экскурсовода. Оказалось, она приехала в Петербург специально на эту экскурсию: хотела своими глазами увидеть ту самую парадную, откуда выходила героиня «Зимней вишни». А когда нашла, потребовала от меня сделать фотографию с ней на этом фоне. Я предложил нарисовать вместо этого