пелену… Бред? Еще какой! – Я могу подрезать его, чтобы открывался живот. Серьезно, у тебя потрясающая фигура. Наденешь как-нибудь на праздник или вечеринку его с… так… О! С юбкой. Вот этой, тоже черной. Широкий пояс, мелкий узор… Она, конечно, длинная, но тут очень красивый разрез… – Куки перешла на шепот: – Наденешь кружевные чулки, замшевые туфли – и все голову потеряют.
Диди фыркнула. Нет, от нее голову не потеряют… Ну, разве что она что-нибудь сотворит или зачарует кого-нибудь. Тогда конечно.
Куки в последний раз провела расческой по волосам Диди и довольно (вроде довольно, но по ее лицу невозможно было сказать наверняка) объявила:
– Я закончила!
Лайма вяло махнула рукой в сторону возникшего прямо в воздухе зеркала. Куки наспех провела на серебристой глади рукавом и сделала шаг назад:
– Ну, Дидиана, любуйся!
Диди посмотрела на свое отражение и ахнула.
– Это… я?
Из зеркала на Диди смотрела высокая и необыкновенно красивая девушка с гладкой матовой кожей и аристократической родинкой над губой. Ее глаза, умело подведенные черным и золотым, сияли каким-то новым, неведомым ей блеском. Каштановые волосы были небрежно заколоты наверх, так что прелестные волнистые пряди выбивались из прически, облизывая при каждом повороте головы тонкую бледную шейку и оголенные плечи. При этом на лицо не падало ни единого лишнего волоска – нарочно выпуская на линию скул всего пару толстых роскошных прядей, остальные волосы стягивала чуть впереди от затылка широкая черная лента. Такие же ленты окаймляли рукава свободной легкой блузы из пепельно-розового нежного шелка, оставляя открытыми руки и подчеркивая их гибкость пышным кружевом. Черные брюки обтягивали длинные ноги. А завершали образ великолепные туфли в тон блузке.
И никаких больше косичек и очков.
– Это Дидиана Потирон-Кельбиос, которая скоро будет красоваться на обложках всех глянцевых журналов, – нежно проворковала Куки. – И, к тому же, взбунтует против запретов на магию и прославится, как сильнейшая фея в истории… И, заметь, нет – запомни! – пока ты знаменитость, никто не подумает, что ты чудовище или магичка. По себе знаю… Никто и не подозревает, что редактор модного парижского журнала – Женщина-Манекен, куколка моя. И только поэтому ты сможешь колдовать, сколько потребуется!
Диди смущенно ей улыбнулась, но Лайма строго покачала головой:
– Улыбайся, оголяя зубы. Скалься, если хочешь. Но зубы демонстрируй по максимуму. Я так всегда делала, пока моя улыбочка не стала гримасочкой пугала огородного… И локонами тоже взмахивая почаще! – добавила она еще строже. – А над походкой надо поработать…
– Нет-нет, послушай меня, лапушка, – сказала, снова не открывая прелестного ротика, абсолютную противоположность рту Лаймы, Куки, и взяла руки Диди в свои. – Запомни: чтобы стать по-настоящему счастливой, надо очень сильно себя любить! Принимай себя, какая ты есть, не оглядывайся на других и вообще будь собой. Твоя главная и самая изумительная черта – естественность.
Диди хотела