лишь прочесть, кто Бог,
чтоб не пойти, как быдло, на закланье.
Но рубит холод щупальца любви,
и вспомнишь свет,
палящий жарко сердце…
И день, и ночь в закатной всё крови…
Что делать, раз не успеваю к дверце,
держащей света сноп над головой
и голубя в тревожном всплеске марта?!.
Друзей уж нет. Очнется кто живой?..
Лишь мертвый шелест в резвой тьме азарта.
«На людной улице, что вечной пляской фар…»
На людной улице, что вечной пляской фар
готова паковать большие интересы
и перекрашивать, как стены, тротуар,
и бросить к телевизору на кресло
обдумать жизнь, как замкнутых колец
светящуюся череду восторга,
как пламя сердца и прыжок сквозь стресс
в объятья мага, трижды полубога.
Мечтаний шествие в конический предел
за сворами огней в реликтовой корзинке —
как пойманное чудо на гвозде,
пришпиленное к породненной стенке.
Мечтаний волшебство – на палочке ландрин —
фонарный постовой, смотрящий за востоком, —
не пропустить восход в агонии восторга,
как разгорающийся в новый год камин.
«Всё еще может быть! А я крылья сложила…»
Всё еще может быть! А я крылья сложила
Когда? За пятьдесят, жизнь пролетела,
как одинокий журавль в небе – каменистая жила, —
как-то взлетел без мозгов по краю предела.
И развлекайся: лети, парься в бане, фотографируй,
целься в живое, пока в нём горит кровь измученная, нагая,
семечко клена. У мужа любовница Ира
тоже горит у меня в крови, как дуло нагана,
только горит еще ярче любовь, словно факел,
(Где же она, прежняя моя сила,
та, что от Льва, от моего зодиака?)
что «…от любви к подруге…» \ другу не излечила,
хоть поливай, – только сердце моё не гаснет.
Вера жива, а Надежда уже почила,
Будто с доски и в тетради стирает ластик.
«Война закончилась. Я не побеждена…»
«Идея прогресса – одна из не только самых жестоких, но и самых лицемерных: победители требуют, чтобы побежденные не просто исчезли, но еще и одобрили свое исчезновение. Преклонение перед прогрессом есть на самом деле преклонение перед силой и богатством.» Александр Мелихов
Война закончилась. Я не побеждена
Скрипят протезами любители оваций.
Железный привкус их инсинуаций
сразил окопников иллюзий их рожна.
Белеет вымысел их заскорузлых правд,
скрипят уключины: натружены без толка,
и лед на коже треснул. По осколкам
найдут меня, когда придет весна
и вычтут из иллюзий горьких правд,
увидев парус высоко над миром.
Скоту заменит пойло шоколад
и мой протест остаться с нелюбимым.
«Чужими