из разрозненных капель, как будто указывает на кусочек уха на дверном половичке. Такая же линия, но меньше, раскинулась на верхних подушках дивана. В щели между диваном и стеной Эджертон находит пару осколков черепа, а на полу сразу справа от мертвеца – практически все, что когда-то занимало голову жертвы.
Детектив присматривается к отдельным брызгам и с удовлетворением подтверждает, что их направление соответствует одиночному ранению от выстрела в левый висок снизу вверх. Эти расчеты – простая физика: капля крови, упавшая на поверхность под прямым углом, будет симметрична, с лучеобразными ответвлениями во все стороны; капля, упавшая на поверхность под острым углом, засохнет так, что длинные ответвления укажут в противоположном направлении от источника крови. В данном случае было бы трудно объяснить кровавый след с ответвлениями в любую сторону, кроме как от головы жертвы.
– Ладно, – говорит детектив, отодвинув журнальный столик, чтобы встать прямо перед трупом. – Посмотрим, что тут у нас.
Мертвец голый, его нижняя половина накрыта клетчатым пледом. Он сидит посреди дивана, остатки его головы покоятся на спинке. Левый глаз таращится в потолок, второй гравитация втянула глубоко в глазницу.
– Там на столе – налоговая форма, – краснолицый патрульный указывает на журнальный столик.
– Правда?
– Сами гляньте.
Эджертон видит знакомый титульный лист формы 1040.
– Меня они тоже бесят, – говорит патрульный. – Похоже, он совсем потерял голову.
Эджертон громко стонет. Сегодня еще рановато для необузданных полицейских острот.
– Видать, он расставил приоритеты.
– Полицейские, – повторяет Эджертон, – больные извращенцы.
Он смотрит на дробовик между ног жертвы. 12-й калибр, прикладом на полу, стволом вверх, на стволе покоится левая рука жертвы. Детектив смеряет оружие взглядом, но криминалисты еще будут его фотографировать, так что он ничего не трогает. Берет руки мертвеца в свои. Еще теплые. Подвигав его пальцами, Эджертон убеждается, что смерть наступила недавно. Периодически муж или жена в гневе стреляют во вторую половинку, а потом три-четыре часа думают, как быть дальше. Когда им в голову приходит светлая мысль подстроить самоубийство, температура тела уже падает, и в мышцах лица и пальцев начинается трупное окоченение. У Эджертона были случаи, когда убийцы напрасно портили себе нервы, пытаясь впихнуть непослушные пальцы не столь свежего покойника в пусковую скобу, и это выдавало их план с головой, потому что труп напоминал манекен из магазина с реквизитом, приклеенным к безвольной руке. Но Роберт Уильям Смит – очень свежий кусок мяса.
Эджертон записывает: «Ж. зажала ружье между ног… ствол к правой щеке… большое ОР с правой стороны головы. Теплый на ощупь. Окоченения нет».
Оба патрульных наблюдают, как Эджертон надевает пальто и убирает блокнот во внешний карман.
– Не будете ждать криминалистов?
– Ну, я бы хотел, но…
– С