я…
На лице Брауна кривится саркастичная улыбка, и он молча тащит пацана обратно в комнату, где уже приступили к работе двое приданных сотрудников – собирают имена и даты рождения.
– И долго нам так сидеть? – спрашивает мужик в синих боксерах.
– Пока не закончим, – говорит Браун.
В задней спальне на втором этаже Эджертон и Пеллегрини медленно и методично прокладывают дорогу через ворохи шмоток и заплесневевшие матрасы, через бумажки и вонючие объедки – в поисках места, где в последний раз была живой Латония Ким Уоллес.
Обыск притона клееманов на Ньюингтон – новый коридор в тянущемся уже неделю расследовании, проверка версии, которую Пеллегрини и Эджертон готовили последние два дня. Этот сценарий объясняет в убийстве все то, что казалось самым необъяснимым. В частности, версия вроде бы впервые отвечает, почему Латонию Уоллес оставили именно у задней двери дома 718. Это так нелогично, так причудливо, что уже одного объяснения хватало, чтобы открыть новое направление в расследовании.
С самого утра, когда обнаружили Латонию Уоллес, все детективы, видевшие место происшествия, спрашивали себя, зачем убийце рисковать и нести тело ребенка в огороженный задний двор дома 718, а потом еще оставлять его в пределах слышимости у черного хода. Если убийца смог проникнуть незамеченным на задворки Ньюингтон, почему бы просто не бросить тело в общем переулке и не сбежать? Если уж приглянулись дворы, почему не выбрать тот, который поближе к любому концу квартала – единственным местам, где убийца мог войти в переулок? И прежде всего – зачем убийце рисковать и входить в огороженный двор жилого дома, а там еще идти десять метров и класть тело так близко к черному ходу? Другие дворы доступнее, к тому же три выходящих в переулок здания – очевидные заброшки. Так зачем рисковать быть увиденным или услышанным жильцами 718-го, когда с тем же успехом тело можно бросить во дворе дома, где окна забиты фанерой и где никогда не выглянет ни один очевидец?
Еще до того как выяснилось, что старый алкаш с Ньюингтон не дотягивает до роли убийцы, в мыслях двух детективов начал зарождаться ответ – ответ, ловко сочетавшийся с первыми теориями Лэндсмана.
Лэндсман с самого начала утверждал, что убийство, по всей видимости, совершено в доме или гараже поблизости с двором. Затем в предрассветный час убийца вынес мертвого ребенка в переулок, положил у порога 718-го и скрылся. Скорее всего, настаивал Лэндсман, место преступления находится в одном из домов на Кэллоу, Парк или Ньюингтон – трех границах переулка. А если оно и не по соседству, то самое большое в одном квартале от переулка в любом направлении: детективы не могли себе представить, чтобы убийца с неприкрытым телом в руках шел несколько кварталов от своего района, будто один переулок чем-то лучше другого.
Естественно, оставалась небольшая вероятность, что убийца, побоявшись уезжать далеко на машине с телом девочки, доставил ее в переулок за Ньюингтон откуда-то с небольшого расстояния – и этот вариант Лэндсман рассматривал в приложении к Рыбнику, проживавшему на Уайтлок, в нескольких кварталах от места происшествия, что противоречило рабочей версии. При опросе одна соседка из дома 720 даже сообщила,