Вы, купцы, люди свободные, можете выбирать: плыть, сидеть на берегу или вообще уйти в иные земли. А нам, слугам императора, что ни нагрянь, приходится лезть в полымя, подставлять голову, воочию видя и понимая всю опасность положения. Не могу же я уйти, убежать, бросить своих людей на произвол судьбы?!
– Ты можешь скрыться за Стеной.
– Как я могу убежать обратно, если сам добровольно вызвался выехать за пределы Стены, чтобы успокоить жителей вверенного мне улуса? Это была моя воля, мое решение, с которым согласился император. Убегать не стану. Я – глава улуса, обязан сделать все возможное, чтобы не допустить больших жертв и разрушений, попытаться договориться с той и другой враждующей стороной.
– Ха-ха, – не сдержал смеха Махмут. Он посмотрел на Чао-Линя совсем другим, очень мягким и жалостливым, взглядом. – Кто во время военной суматохи станет слушать твои слова, даже если они трижды разумны! Никто не посмотрит, глава ты или нет. Махнет мечом, и вопрос решен! Война не навечно, когда-то она кончается. Как после буйной грозы светит солнце, так после войны опять начнется жизнь. Послушай доброго совета: уйди за Стену и ни во что не вмешивайся, не лезь, будто тебя и нет!
– Нет, – пережив некоторое внутреннее борение, твердо произнес Чао-Линь. – До сих пор я разделял судьбу своих людей, их горести и радости. Люди доверяют мне, как отцу родному. Для них я – наместник Императора, его лицо, душа, поступки. Пока они верят мне, они верят в него, верят в Великий Китай, верят, наконец, в разумность всего сущего. И теперь я намерен разделить их участь, как равный им и первый из них. Да и пожил уж я на этом свете, – светло заулыбался Чао-Линь. – По указу Алтан-Хана и велению Будды и Тэнгри буду стоять за свой улус. Что бы ни случилось, буду стоять до конца.
Купцы помолчали. Призадумались. Перед каждым, видимо, нарисовалась жизнь как выбор: забота о собственной шкуре, право на свое единственное имя или Божий промысел во всем этом?
– Да что вы, друзья?! – с излишним задором воздел руки Сархай. – Китайское войско насчитывает несколько бумтаев! При этом оно находится под защитой Великой стены! Какую опасность может представлять ему эта горстка нищих бродяг – монголов?! Китайское войско раздавит их, как слон полевку. Мокрого места не останется! Монголы просто играют на страх, распуская слухи о своей силе! Им важно дать о себе знать! – сказал Сархай. – Мне доводилось встречаться с Чингисханом. И я скажу, это осторожный человек, он не пойдет на очевидное безрассудство, не станет добровольно класть голову на плаху!
Чао-Линю очень хотелось верить словам Сархая. Но вопрос назревал сам собою:
– Тогда скажи, если монголы не собираются воевать, зачем им понадобился такой долгий и трудный переход через пустыню?
– Говорю же, чтоб напугать, показать силу, чтоб знали об их существовании, считались с ними, – сказал Сархай. – Как долго ваш Алтан-Хан единовластно господствует в степях? К тому же давно уж, наверное, счет своим войскам потерял. Это не может не пугать и не волновать монголов,