усилий, превратиться в правдивое предание и сохраниться во благо наследующих нам, послужить добрым примером какому-нибудь далекому потомку, мудрому вождю… кто знает?.. Кто знает…
Так, говорят, стенал в конце своей земной беспокойной жизни великий и мудрый Бодончор.
Глава вторая
Межвременье, или В преддверии нового года
Из главы «Забота о Государстве»:
1. Сунь-цзы сказал: Причин, по которым начинается война, пять. Первая – борьба из-за честолюбия, вторая – борьба из-за выгод, третья – накопление вражды, четвертая – внутренние беспорядки, пятая – голод.
2. Названий войны также пять. Первое – война справедливая, второе – война захватническая, третье – война личная, четвертое – война насилия, пятое – война против самих себя.
3. Когда пресекают насилия и спасают свою страну от беспорядков – это война справедливая. Когда нападают, полагаясь на многочисленность своей армии, – это война захватническая. Когда поднимают войско из-за своего гнева – это война личная. Когда отбрасывают всякую законность и гонятся за одной выгодой – это война насилия. Когда поднимают всю страну и двигают многочисленную армию, в то время как в стране беспорядки и люди изнемогают, – это война против самих себя.
4. Для прекращения каждой из этих пяти войн имеются свои пути. Справедливая война непременно прекращается смирением; личная война непременно предупреждается искусной речью; война насилия непременно преодолевается обманом; война против самих себя непременно преодолевается искусной тактикой».
Год Белого Мерина, а если быть точным, то год 1210‐й от Рождества Христова, промелькнул быстроногим скакуном в бесконечных тревогах и хлопотах.
Как всегда в канун нового года – года хой, или иначе, года овцы, – Чингисхан собрал в Ставке старейшин и военачальников на совет. Но разве могли они сами выбирать и решать, что им делать в предстоящем году? Верховный властелин хоть и находился до сих пор в неподвижности, но глаза его цепко следили за всеми и каждым, заставляя смелых робеть, а горделивых вытягиваться в струнку. Сама судьба на этот раз срывала с их языков хвалу небесам, которые давали Великому Хану силы после его тяжелого недуга, и самому вождю, при котором только можно было жить так свободно и счастливо под этими небесами.
Приближенным Хана действительно было грех жаловаться на жизнь. С той поры как нашли управу на давних, но излишне возомнивших о своем значении, союзников тангутов, Степь вновь была под контролем. Шли новые подати. Из глубинок Алтанского улуса дни и ночи напролет тянулись к окраинам пустыни Северного Хобо (Гоби) караваны верблюдов и лошадей, навьюченные провизией и товаром.
При этом у собравшихся в Ставке на совет воителей и мудрецов не было прежней уверенности, когда они вмешивались в малейшие волнения в Степи, зная, что,