от времени надобно извергать эту грязь, очищать сосуд от скверны… А что может сравниться с тем облегчением, которое испытывает человек, чье существо освободилось от черных обид, от злых мыслей?
Но тут появился джасабыл Орды, вестник по особым поручениям гур хана, и велел Кехсэю немедля явиться к гур хану.
– Близко ли ты знал Джамуху – гур хана? – спросил Кехсэй-Сабараха повелитель кара-китаев после традиционных слов приветствия.
– Джамуху? – удивился тот, ибо не ждал такого вопроса. – Приближенным его я не был, однако нет такого человека в наших краях, кто не наслышан о бурной жизни этого неугомонного владыки.
– Я слышал: он по всем статьям был выдающимся человеком…
– Верно. Хотя внешне он от всех прочих ничем особо не отличался. Поставишь сюн на построение – его в этом строю не отметишь, если он там, не отыщешь среди других. Росту был среднего, сложения тоже среднего, ни худ, ни толст, разве что голова у него была очень большой и круглой. Но гибок и ловок, да и мускулист он был невероятно – ну, словно изюбрь, а то и барс: и плавный, и мощный! До быстрой езды был страшно охоч, всегда носился на необъезженном жеребце…
– Говорят, и язык у него был остер – дальше некуда?
– О-о, тут он равных себе не знал! Люди за ним толпами бежали, чтоб его послушать. Раскроет рот – все вмиг уши развешивают, зачаровывал, околдовывал он всех речениями своими. А уж как пел, как он пел! Такого пения никогда я больше не слыхивал!..
– Даже у нас его песни поют, ведомо ли тебе это?
– Да, знаю.
– А что же их с Чингисханом развело в разные стороны?
– Никто того в точности не ведает… Гадают про то многие, но доселе ничего не прояснилось… Я долго жил, чего только ни перевидал, но людей, подобных Джамухе, не встречал никогда. – Кехсэй поразился, как внимательно и с каким жарким интересом слушал его гур хан – завороженно, точно дитя малое. А ведь чаще всего такие люди, у которых в руках большая власть, уже теряют живость духа в старости, огонь в их глазах гаснет, ум закисает. Ибо головы у них уже забиты-перезабиты познаниями, а главное, им постоянно приходится напрягать свой ум для государственных или сложных воинских размышлений. Не то с гур ханом.
– Все же в отношениях меж двумя великими людьми всегда есть какая-то тайна, и нам ее трудно разгадать!
– Да… К примеру, я не раз бывал на военных советах, где готовились к сражениям против Чингисхана, но никогда из уст Джамухи ни единого худого слова о его бывшем друге не слышал.
– Да неужели?!
– Да, хоть и странно это. Ведь на войне принято клеймить врага, умалять его достоинства лишь для того, чтобы укрепить в своих воинах веру в победу.
– А правда ли, что Чингисхан призвал его к себе, когда тот оказался сокрушенным судьбой, когда был унижен и раздавлен?
– Да, было такое!
– Чудеса! Как в какой-то дивной легенде…
– Но Джамуха напрочь отказался, более того – сам просил смерти,