мэм. Приглядываю вот за вашим парнишкой.
– Это хорошо, – кивает она. Теперь голос меняется уже у нее.
Какой матери охота, чтобы сын ошивался в банде… но и терять его тоже не с руки. Папец нажил слишком много врагов на улицах, теперь мне без крыши никак. Он сам сказал Ма, что сыну одна дорога – в Короли. В конце концов, это у меня в крови: и мамины братья, и двоюродные папца – все там, типа уже по-семейному.
Ма думает, что я только на словах стал Королем, а к делам меня не приставили. Говорит, это все временно, постоянно твердит, что мне нужно закончить школу и уехать в колледж, подальше от всего этого.
– Ладно, мы спешим, люди ждут, – говорит она Шону. – Береги себя, парень.
– Понял, мэм, – кивает он и оборачивается ко мне. – Удачи, бро!
Я киваю в ответ, и мы выезжаем с парковки. Вижу в зеркало заднего вида, как Короли беззаботно гоняют мяч. Вот бы и мне с ними…
Только надо ехать в клинику, где нам скажут наконец, не моего ли сына растит Кинг.
2
Для вечера пятницы в бесплатной клинике многовато народу. Народ из Садового Перевала чаще обращается сюда, а не в окружную: оттуда редко отпускают домой. Какой-то тип на костылях у таксофона так разорался, будто всем вокруг следует знать, что за ним надо срочно приехать, но женщина, что дремлет рядом в инвалидном кресле, и ухом не ведет. Девчонка моего возраста гоняется за сопливым малышом и распекает его по-испански.
Неужто и меня это ждет через пару лет? Страшно подумать.
Такая вот путаница у нас с Кингом вышла. Есть у него подружка по имени Аиша, но не то чтобы настоящая – так, просто крутят. Она со многими вообще-то… не хочу сказать ничего плохого, но против фактов не попрешь.
Год назад Лиза со мной порвала, когда Карлос сказал, что видел меня с другой. Наглое вранье, но Лиза отчего-то поверила этому дурню. Я поплелся к Кингу плакаться, а он возьми да попроси Аишу меня отвлечь. Поначалу мне было не по себе – это вроде бы неправильно, как будто я изменяю. Но как только мы с Аишей вошли во вкус, стало без разницы, что правильно, а что нет.
А потом у нас порвался презерватив.
Теперь у Аиши трехмесячный младенец, а я сижу в бесплатной клинике и жду результатов ДНК‐теста.
Ма притопывает ногой, будто хочет сбежать из приемной. Смотрит на часы.
– Они должны уже быть здесь! Мэверик, ты давно разговаривал с Аишей?
– На прошлой неделе.
– Боже! Чует мое сердце, натерпимся мы еще с этой девчонкой.
Вечно она к Богу взывает. Обычно – с просьбой: «Боже, не дай мне прибить этого мальчишку!». Хорошо хоть сейчас речь не обо мне.
Ма уверяет, что по моей вине прежде времени состарилась. В ее холодной завивке и впрямь кое-где проглядывает седина, рановато для тридцати восьми, но я тут ни при чем, все дело в двух работах: днем она за стойкой в отеле, а по вечерам моет полы в конторах. Когда я обещаю заботиться о ней, отвечает с улыбкой: «Позаботься о себе, Мэверик».
В последнее время она стала говорить: «Позаботься о своем сыне». Не сомневается, что я отец ребенка. А вот я в этом не уверен.
– Не