свой взгляд с одного моего зрачка на другой, внимательно посмотрел «глаза в глаза».
– Все нормально, – сказал он, – скоро танцевать будешь.
И ушел.
Сестра сняла пустую капельницу, я внимательно за ней наблюдал.
Ровные уверенные движения, она хорошо знала свое дело. Жизненной силой и скромными цветочными духами от нее веяло при каждом движении. А когда она наклонилась надо мной, чтобы поправить иголку в левой руке, я ощутил такую волну запахов, что…
Впрочем – нет, мне такие никогда не нравились…
– Я где? – наконец пробулькало у меня в горле, и своего голоса я, понятно, не узнал.
– Ты в больнице, – ответила она, выровнявшись и глядя сверху вниз мне прямо в глаза.
Ну ладно, доктор со мной «на ты» (хотя тоже странно), но почему эта малявка мне «тыкает»?
– Я вижу, что не у себя в спальне. Почему я здесь?
– Сотрясение мозга. Ты под машину попал, – ответила она.
Чего?
…я попал под машину?
Будучи водителем с многолетним стажем, худо-бедно, но дорогу-то я переходить умею, и «попасть в аварию» в моем случае – это более реально, чем «попасть под машину». Но я ничего подобного вспомнить не могу, не помню!
– Девушка, как вас зовут?
– Вера.
– Скажите, Вера, вы, наверное, хотели сказать, что я попал в ДТП?
– Я не знаю, как там это правильно называется… в общем, ты попал под грузовик.
Под грузовик?
Что за бред!
И, опять же, отчего это она мне «тычет»? Моя дочь старше ее чуть не вдвое.
– А что это за больница?
Она что-то назвала ничего мне не говорящее:
– Реанимация, травматология.
– В каком районе хоть?
Она промолчала (или сделала вид, что не расслышала), потом повернулась ко мне:
– Что? Да, областная травматология, четвертый этаж, реанимация.
В Киеве есть областная травматология? Впервые слышу.
Она как-то по-другому называется. Кажется, больница скорой помощи, нет?
Четвертый этаж, сказала она. Не ошиблась? Звуки улицы – они же вот, здесь, прямо за стеклом.
– Ты много не болтай, еще успеешь, – она поправила прозрачную трубку, которая тянулась сверху от перевернутой пухлой бутылочки, и в мою левую руку закапало с новой силой.
Что за фамильярность? – подумалось мне.
Но подумалось мне уже как-то вяло, и я начал понимать, что засыпаю, потому что было в той бутылочке (и текло по той трубочке), скорее всего, какое-то снотворное, чтобы спалось мне послаще, и чтобы мои мозги, сотрясенные неизвестным мне грузовиком, поскорее восстановились.
Она еще что-то говорила, но я опять перестал ее понимать, а потом и сама палата слегка накренилась, но мебель никуда не посунулась, и рыжая медсестра не потеряла равновесия. Она прошла по наклоненному полу к покосившейся двери, и та кривым параллелограммом захлопнулась в кривом проеме.
Сквозь действие наркотиков помнятся мне иные эпизоды, о которых я вдруг вспоминаю только потом, через какое-то время.