– Рассудил я и уже с другим взглядом окинул двор. Вторичный осмотр дал понять и то, что мачта использовалась и после бури: с крыши ближнего к ней дома торчал брус, параллельный мачтовой платформе с продолжением лестницы.
Произошедшая в сентябре буря коснулась не только города – пострадали окрестные леса и брошенные поселения. Тем не менее, кто-то после всего этого решил восстановить доступ к мачте и притащил брус, используемый как мост. И думал я более не о рискованности затеи, а о том, что город оказался не пуст! Всё это время мной не было встречено ни одной незнакомой души, а тут выясняется такое… Может, преувеличиваю? Сентябрьская буря была не первая и не последняя, всё могло произойти в разные времена, но тело в архиве? Не могу сказать, что оно состояния бунтовщиков или пролежало там более полугода. «Запутанно.» – Закончил я свои заметки в дневнике и бросил взгляд на лежащий под ногами брус.
Страшно. Чем выше я взбирался, тем интенсивнее стучало в груди, мутило, но это возрастающее чувство исходило не от количества метров и того, что подо мной, а от… понимания. От понимания того, что если сорваться, не так поставить ногу или забыться и полететь вниз, то это неминуемая смерть. Путь к очередной декорации этого чёртова места!
Оставаться наверху не хотелось. Было понимание, что мачте по конструкции не страшен ветер, но казалось, что от малейшего дуновения пик кланялся на сантиметров пять! Вцепившись в лестницу, ибо верхняя платформа доверия не внушала, я начал вертеть тяжёлой головой, пытаясь разглядеть чего сквозь запотевшие линзы. Дело шло так себе, каменные надгробья сливались в кладбище, и были уже предприняты трусливые попытки к спуску, пока среди могил не развеялся от прошедшего ветра флаг былой эпохи. Алое, выделяющееся средь городского тона полотно, кое не вешалось на каждом дому. Что это могло быть за здание? Слабость не дала порассуждать, и я, наспех отложив в голове ориентиры и направление этого места, принялся спускаться.
***
И так далеко не нейтральные краски неба начали сгущаться, когда за дворовым забором тянущегося к земле общежития показался первый ориентир. Небольшая церквушка, олицетворяющая всю порочность человека, всю суть его действий в ситуациях, неподвластных обычному гражданину. На меня глядели из-под обломков их останки, а иконы за прогнившей рамой выбитых ставен с ужасом выглядывали из обители на исход своих почитателей.
– Термоядерный конфликт подкосил общество, а локальная эпидемия и голод изничтожила слабых. – Донеслось со двора общежития. – Разве поведение измотанных обстоятельствами ртов не предсказуемо?
Я обернулся на глухие и бесшумно знакомые шаги, выплывающие на тротуар.
– Ты же видел, будучи сорванцом, как ваши бедные соседи молили о помощи. – Продолжал гудеть хобот. – А при смерти они винили не вас, отказавших, не свою слабость, опустившую им руки. Они до конца веровали, что ядерные грибы с хворью, погубившие их мироздание дело рук небожителя!
Развернув уже к тому времени