лишь необходимость нашей свободы»[26].
Сократ впервые выделяет сверхприродное, внекосмическое начало как некую умопостигаемую истину, которую «нельзя отбросить, не запутавшись в противоречиях»[27]. Это цель или смысл. Это начало не имеет никаких причин. Наоборот – оно первично по отношению к ним, и само вызывает эти самые причины. И если причины можно эмпирически зафиксировать, т. к. они материальны, то цель, вызывающая их, невидима, её можно только мыслить: «знание смысла принципиально не достижимо методами фисиологии, которая оперировала понятиями причины, необходимости и судьбы. Это особое, неотчуждаемое от своего носителя – человека – знание цели»[28]. Цель, смысл имеет принципиально иную природу. Как активное, чисто «отцовское» начало, оно преобразует материю, запуская все материальные процессы. Утверждается новый, патриархальный, принцип – телеология.
Говоря языком мифологии, разум – это «герой». Но путь этого «героя» принципиально отличен от пути Зевса. Зевс порождён хтоническими энергиями. Он изначально космичен. Зевс – оборотень: раньше он был титаном, а потом превратился в героя. Разум же не порождён Космосом, в нём вовсе нет «титанического» начала. Он никогда не был «титаном», он – принципиально «другой». Он пришёл «сверху», из «надлунного» мира. Это «герой» подлинный, изначальный, врождённый, «герой» не «по заслугам», а «по происхождению». Это «мужчина», который не был рождён. У него нет «матери», а значит и никогда не было «пупка», он – действительно «звёздный мальчик».
Именно разум является «тем самым Мюнхгаузеном», который, угодив в «космическое болото», способен не только сам из него выбраться, но и вытащить из него «коня» – собственную чувственность. Более того, он способен это «болото» всколыхнуть, осушить и трансформировать по своему проекту.
А.Н.: Вообще – то Бертран Рассел считал, что всё началось с Пифагора. Он открыл существование за материальными объектами неких невидимых, интеллигибельных математических структур, которые руководят материальными вещами: «Я не знаю другого человека, который был бы столь влиятельным в области мышления, как Пифагор. Я говорю так потому, что кажущееся платонизмом оказывается при ближайшем анализе в сущности пифагореизмом. С Пифагора начинается вся концепция вечного мира, доступного интеллекту и недоступного чувствам»[29].
К.Ш.: Да, значение Пифагора огромно. Но всё же я настаиваю: главная заслуга в утверждении онтологического статуса мышления принадлежит Сократу и рождённому им платонизму. Именно Сократ впервые заговорил о единой смысловой картинке, о самом смысле. И это не просто математические структуры или числа, как у Пифагора. Смысл – это то, что неуловимо даже для математики.
Обычно, когда говорят о платонизме, то различают два вида знания: «доксу» и «эпистему». Докса – это обыденное знание, опирающееся на чувственное восприятие. Для Платона это вовсе не знание, это мнение. А мнение всегда субъективно