настолько довольны жизнью, что о революциях знают только из газет и анекдотов.
Ему казались очаровательными девушки-подавальщицы с хитрыми лицами. Они таскали на причал корзины сезонных фруктов и цветов, улыбались всяким осоловевшим от долгого путешествия дуракам, пихали им цветы в карманы и петлицы, и зазывали в свои гостиницы.
Очаровательными казались и другие – в желтых кружевных шарфах. Штефан раньше никогда не задумывался, но теперь вдруг понял, что у кайзерстатских проституток платья были всего на ладонь выше приличной длины. Шарфы заменяли им вульгарные наряды и макияжи, делали их естественной частью городского пейзажа. В Кайзерстате любили слово «гезамткунстверк» – гармония разных видов искусства в одном пространстве. Кайзерстату не пошли бы китчевые девушки с улиц Морлисса – пышные короткие юбки, пустые ржавые клетки турнюров и нелепо раскрашенные лица.
И даже старые доски из темного дерева, которыми был выстелен причал, казались ему восхитительно прекрасными.
– Яблочко, герр? – девушка с огромной корзиной желто-розовых яблок улыбалась ему и протягивала почему-то еловую веточку в поблескивающем искусственном снеге.
Штефан понял, что тоже выглядит осоловевшим от долгого путешествия дураком. Попытался напустить суровый вид, но ничего не получилось.
– Нет, спасибо, – выдавил он и обернулся, ища взглядом Хезер.
Она стояла чуть поодаль и беседовала с Готфридом. Клетка с канарейками и сумка стояли у ее ног, а в руках она что-то держала и с восторгом показывала чародею.
– О Спящий, – пробормотал Штефан и подошел ближе.
Конечно, не успела Хезер сойти с корабля, как тут же нашла себе очередную крысу. Штефан почти привык к этим огромным, лишайным чудищам с пятнистыми хвостами, которых она вечно подбирала куда бы они ни пошли, но все равно не мог отделаться от отвращения.
– Это твой новый друг? – спросил он, разглядывая крысу. Крыса в ответ уставилась на него черными поблескивающими глазами и показала длинные желтые зубы.
– Ага, я его с парохода увела. Его тошнило, – убежденно заявила она. – От качки и хлеба.
– Крыс тошнит? – засомневался Штефан. – Тем более от качки?
– Смотри, какой он бледненький.
Он запоздало сообразил, что Хезер просто строит дурочку перед Готфридом и усмехнулся.
– Что же, видимо нам надо прощаться, – начал было Штефан.
– Готфрид согласился быть нашим чародеем, – перебила его Хезер.
– Как это любезно со стороны Готфрида, идем-ка в сторонку, кедвешем. – Он хотел взять ее за руку, встретился в угрюмым крысиным взглядом и просто прихватил ее за воротник, как котенка за шкирку. Если Хезер вздумалось строить из себя миленькую идиотку – пусть играет до конца.
– Штефан, у нас половины труппы нет. Мы приедем в Гардарику – и что? Они звали «Вереск». Они вообще-то Томаса приглашали, а мы им что будем показывать? Ник давно порывается уйти и просит расчет, да и без Томаса он со своими иллюзиями просто пустое место!
– Может