это ты? Наверно это ты?
Я, я! Идем!
И ты освобождаешь
Меня, мой друг, и к сердцу прижимаешь?
Ужель тебе не страшно быть со мной?
Да знаешь ли, кого ты, милый мой,
Освободил?
Уж стало рассветать!
Ах! я свою убила мать,
Свое дитя убила я!
Ребенок, дочь моя, твоя…
Твоя? Ты здесь? Да, это он!
Дай руку! Это был не сон?
Рука твоя; но оботри
Ее скорее: посмотри –
Дымится кровь его на ней!
Что сделал ты! Скорей, скорей
Вложи в ножны свой страшный меч,
Вложи, чтоб больше не извлечь!
Что было – вновь тому не быть;
Но ты нас можешь погубить.
О нет, живи, живи, мой милый!
Послушай, вырой три могилы…
С зарей придется умирать…
На первом месте будет мать,
С ней рядом брат мой будет спать.
А я – поодаль, но немного,
Немного, милый, ради бога!
Ребенка ж положи ты на груди моей;
Кому ж, как не ему, лежать теперь со мною?
А помнишь, милый друг, как много мы с тобою
Когда-то провели блаженно-чудных дней!
Теперь мне обнимать уж больше не придется
Тебя, мой дорогой, затем, что мне сдается,
Что ты меня в ответ с презреньем оттолкнешь.
А все же это ты – все так же добр, хорош!
Коль любишь ты меня, за мною ты пойдешь!
Куда?
На волю!
Что ж, когда могилу там
Найду и с нею смерть – пойдем дорогой тою
К загробной тишине, к безмолвному покою;
Но дальше – ни на шаг… Идешь ты, милый мой?
О если бы и я могла идти с тобой!
Ты можешь, если б только захотела!
Нет, мне нельзя! Надежда улетела!
Зачем бежать? Меня там стража ждет…
Жить в нищете так тягостно и больно!
А совесть? Как не вспомнить все невольно!
Так горько мне идти в чужой народ…
Да и поймают скоро нас, я знаю!
Я остаюсь!
Спеши же, заклинаю!
Ступай все вниз, все вниз,
К ручью спустись,
Тропинку там найди
И в лес войди.
Налево под мостом
Одна она лежит,
И плачет, и кричит,
Влекомая ручьем.
Она жива. Хватай,
Хватай ее, спасай!
Приди в себя! Не медли боле!
Опомнись: шаг – и ты на воле!
Нам только бы гору скорей миновать;
На голом там камне сидит моя мать, –
По жилам мороз пробегает…
На голом там камне сидит моя мать
И мне головою кивает.
Недвижны глаза; голова тяжела…
Не встать