пристани и припортовых улицах стоял сильный, одуряющий прохожих винный запах. Он как бы сопровождал и поощрял начавшуюся в городе панику и принимавший угрожающие размеры грабёж. Патрули сначала старательно разгоняли свистками желающих поживиться чужим добром, затем стали стрелять в воздух, но и на эти выстрелы уже никто не обращал внимание. Грабёж не прекратился даже тогда, когда патруль стал стрелять в обнаглевшую толпу, бесстрашно растаскивающую городские мануфактурные склады. Из склада мануфактуры угрожающе торчали ноги в пыльных сапогах. Туловище было забросано старой рогожей от упаковки той самой мануфактуры, которая не досталась обладателю пыльных сапог.
Есаул Антон Швечиков получил от командира гундоровского полка полковника Усачева Александра Николаевича совсем не боевую задачу: отконвоировать красных пленных на бахчевую пристань и покормить их, а затем ждать распоряжения на погрузку. Чем их кормить, где что взять при этом, ему никто, ничего не сказал.
– Пошли искать, может в комендатуре чего выпишут, – размышляя на тему где и когда они будут грузиться на пароход, потащил он за собой верного Новоайдарскова.
Комендатура была занята, говоря военным языком, пресечением грабежа и обеспечением посадки собравшихся на пристани с чудовищной быстротой казачьих полков и частей иных родов войск.
Раздосадованный неудачей Антон вышел из комендатуры, в которой никому совсем не было дела до красных пленных.
– Ну что? – спросил догнавший приятеля по дороге Сергей Новойдарсков.
– Комендант ответил уклончиво…
– Это как же? – не понял Сергей.
– Да послал меня за три моря.
– А-а-а, – понятливо протянул Новойдарсков, – так мы ж всего за одно море собрались?
– Вот он и сказал, что у него сейчас совсем другие, морские, заботы, и чтобы мы всё искали сами. Может, говорит, кто-то поделится.
– А если нет? Нашел, дураков, делиться-то!
– Тогда сами возьмем, что, впервой что ли?
Антон зло сплюнул себе под ноги, и они пошли искать себе и пленным пропитание хотя бы до начала погрузки. Сперва они забрели в винный подвал, тут же, рядом с комендатурой.
– Что там?
– Мускат, по духу крымский.
– А то, какой еще? Приедем в станицу, расскажем всем как по колено в мускате крымском стояли.
– Ну-ка, хлебни, духмяный-то какой!
– Да уж, хлебнул.
Причмокивая губами, покрякивая от удовольствия, выпили из цибарки, на всякий случай прихваченной из обоза.
– Вина, хоть коней пои…
– Да-а-а, только кони не с нами.
– Давай подконвойным дадим, всё ж люди, хоть и красные.
Швечиков с Новоайдарсковым совсем случайно и неожиданно быстро для себя раздобыли хлеба у какого-то растерянного интенданта, и потащились груженные добытым продовольствием к дальнему углу бахчевой пристани, где их дожидались казаки сотни и кучка оборванных и полураздетых подконвойных красных пленных.
Старшим