взял папку, лежавшую на краю стола, и аккуратно передал ее мне, заранее повелев убрать подальше коньяк. «Замараешь хоть одну букву – вылетишь через окно», – пробурчал этот странный, но ужасно харизматичный и лысый великан.
На заглавной странице красовались печатные буквы: «Монолог». Всё еще помню количество листов этого труда – сто семьдесят шесть. Что можно рассказать о содержании? Если вкратце, то смысл сводится к следующему: человек идет по пустыне несколько дней, в полном одиночестве. А затем, когда практически наступает смерть от жажды и бессилия, Бог начинает вещать ему о смысле великой любви, которая и есть главный двигатель всего живого. Человек встает, продолжает идти и по пути начинает проговаривать вслух всё то, о чем вещают ему высшие силы. Попадающиеся на его пути такие же обессиленные и полумертвые люди, едва заслышав его речи, тут же обретают силы и следуют за ним, постепенно приобщаясь к величайшей вселенской тайне. В конце «Монолога» все они доходят до оазиса, где главный герой падает замертво, а его последователи – четыре человека – утоляют жажду, делают запасы воды, хоронят учителя и, немного отдохнув, расходятся по четырем сторонам света, чтобы нести новое учение – идеальное, простое, способное изменить мир в лучшую сторону раз и навсегда.
Казалось бы, подобных историй кругом огромное множество, не так ли? Но вы должны понимать следующее: во-первых, в те времена это было действительно нечто новое, оригинальное, да к тому же в виде монолога, таких вещей вообще не ставили на сцене. Во-вторых, нужно было читать «Монолог», что тут скажешь. После его прочтения я понял, почему Строгий интересовался моей верой. Со всей ответственностью заявляю, что человек такого труда сам придумать не мог.
Я читал, и слезы лились градом. Я чувствовал себя не иначе как приобщенным к грандиозному откровению, ежесекундно очищаясь от необъяснимого груза. На тех страницах была написана настолько живая истина, каждая буква которой источала безусловную любовь, что читать спокойно данное творение не представлялось возможным.
– Люди будут выходить из нашего театра совершенно другими, – сказал Строгий. – Это больше чем сценарий, сам видишь.
После этого он ошарашил меня еще сильнее. Сказал, что я буду играть одного из последователей главного героя. Обрадовался я, как ребенок, даже несмотря на то, что у роли, по сути, вообще не было слов.
Потом Строгий взял в руки другие бумаги и моментально помрачнел. Я поинтересовался, что это, а он сказал: «Это то, что написал Первый за прошлый день. Но я тебе такое читать не позволю».
Я не унимался, совсем потеряв и страх, и совесть. Умолял, чтобы Строгий рассказал хотя бы содержание. Директор положил бумаги на стол, наполнил оба стакана и констатировал: происходит нечто странное. Написанное Первым содержало примерно схожую сюжетную линию, что и «Монолог», только было как бы его предысторией.
С некоторой дрожью в голосе Строгий сбивчиво, рвано и крайне сжато рассказал содержание: в одном городе, утопающем в пороках и безнравственности, человек поднимается на трибуну