теперь разница? Ты ведь не можешь всю жизнь таскаться за Лолой, ожидая, когда проявится другая ее сторона. Лола, скорее всего, контролирует вторую, поэтому она выпускает ее на свет, только когда ей это выгодно. Например, когда нужно принять участие в дебатах по биологии или написать тебе трогательное стихотворение. А вообще, если так подумать, то не жизнь, а сказка. У таких людей, как Лола, может проявиться еще и третья личность. И ты, не греша перед законом, можешь завести себе целый гарем.
– Не смешно. А вдруг в ней еще и мужчина живет…
– Ой, да брось. Не будь ханжой. Мы живем в стране, где все толерантны и все друг друга любят.
– Голова раскалывается… – тяжело протянул Яков. – Не знаю, что делать. От Лолы я устал.
– Еще бы… Полгода вы с ней вместе. Не припомню, чтобы у тебя прежде были такие долгие отношения.
– Я был бы рад с этим хоть сейчас покончить. Но как быть с той, другой?
– То есть ты теперь официально признаешь мою теорию?
– Приходится. Потому что другого объяснения я не вижу. Тут, у них дома, тоже странное творится. Мать перед ней скачет, как пудель. Малыш Павэль боится даже слово лишнее сказать. А главное – ее пони. Ночью они гуляли вместе, а сегодня он от нее чурается, как сумасшедший. Она, конечно, сослалась на то, что это он из-за меня, но дураку ясно, что пони боится именно ее. Животных сложно провести. Это меня она за нос водит вот уже полгода.
– Что будешь теперь делать?
Яков пожал плечами в ответ, как если бы Герман его мог видеть.
– Пока не знаю. Нужно найти способ снова вызволить другую. Мне нужно хотя бы немного с ней поговорить. Может быть, она мне объяснит, как ей помочь.
– Давай как-нибудь окрестим эту другую. А то как-то странно мы ее называем.
– Нет, не надо. У нее наверняка есть свое имя. Я просто не спрашивал. Нужно придумать, как сделать так, чтобы она снова вышла на связь.
– Начни говорить с Лолой о биологии – о теории, которую она доказывала на дебатах. Или, может быть, начни читать ей стихи.
– Всё это дохлый номер. Я уже пробовал так делать много раз. Но она соскальзывает с темы. А потом вдруг неожиданно в час ночи присылает мне целую поэму.
– Тогда, может быть, перейдешь к простым действиям?
– Знаю, к чему ты клонишь. Этого не будет. Я не за этим сюда приехал.
– Прямо рухнуть со стула можно. Как будто ты и не мой брат вовсе, когда так говоришь. Но я почти уверен, что Лола ничего не захочет слышать о твоих планах. Она уж точно пригласила тебя на целых три дня с ночёвкой не для того, чтобы гулять по берегу и слушать стихи.
– Я не могу пойти на это с ней.
– А то что? Та, другая, обидится и никогда не выйдет из домика?
– Нет. Хватит так ерничать. Мне не нравится, когда ты говоришь о ней так, словно она одна из твоих девчат.
Голос Якова стал чуть ли не агрессивным, а Герман смог бы ощутить, что брат оскорбился, даже если бы тому ничего