Я стану взрослее?
– Нет. Ты лишь ожесточишь своё сердце. Ты выполнил приказ отца – это уже дорогого стоит. Никто не брался за такую сомнительную работу, а ты сумел. Я горжусь тобой! – солгала Анаит.
– Но его отношение ко мне почему-то не изменилось. Выходит, твой отец не повзрослел, раз решил не отвечать за сказанное? Он отказался выполнить обещанное.
– Это уже его упрямство и глупые принципы, которыми он руководствуется. Мне кажется, он надеялся, что ты не вернёшься. Ведь задание и правда было весьма опасным.
– Конечно! Никто не хотел, чтобы я вернулся домой, к тебе.
– Но ты вернулся! Будь уверен, что в скором времени на тебя обратит внимание Харольд или сам конунг Аттал. Смельчаки всегда в чести, хоть и властолюбцы иногда ездят на них верхом.
– Ты можешь рассказать про меня Харольду или Атталу?
– Нет, что ты! Я пташка маленькая. Кому и говорить, так это отцу.
– Он меня ненавидит.
– Не то что бы ненавидит, просто немного недолюбливает. Я намекну ему, но обещай, что не будешь больше искать встречи со мной. Пусть отец думает, будто мы друг другу безразличны.
– Но это не так! – возмутился Ульрих. – Я ведь тебя так…
– Успокойся, Ульрих. Я говорю: создавать видимость. Отец постоянно в разъездах. В его отсутствие мы можем точно так же греться на солнышке и разговаривать.
– Почему ты водишься со мной? – не выдержал Ульрих. – История с твоим младшим братом – это правда?
– Правда, – спокойно ответила Анаит. – Это ничего не меняет.
– Это меняет всё! – воскликнул мальчик. – Ты же меня не любишь, а относишься как к брату.
– Всё верно – отношусь как к брату, и любовь у нас, как у брата с сестрой. Настал час поговорить с тобой откровенно, по-взрослому. Да, мой отец тоже старше мамы почти на десять лет. Но когда мне двадцать, а тебе двенадцать – это катастрофа. Если бы ты прожил на свете хотя бы годков пятнадцать, то можно было бы говорить о союзе. Но ты ещё слишком юн! Я вижу, как ты оказываешь мне знаки внимания: таскаешься хвостиком, намекаешь на близость, даришь высохшие букеты – мой брат был точно таким же! Ты его копия и внешне, и в поведении. Глаза разве что разные. Поэтому я и отношусь к тебе как к брату. Ты осмелел, когда вернулся. Да, ты оказался шустрым, но при чём здесь я? У меня есть близкий и дорогой мне человек, которого я люблю и за которого молюсь Ахурамазде каждый раз, когда он садится на коня.
– Видимо, люди взрослеют тогда, когда их безжалостно обижают близкие, – Ульрих вытирал слезы. – Я не вижу смысла в жизни, в которой нет тебя.
– Совсем спятил? Давай, иди! Лезь на стену и прыгай.
Ульрих впервые видел, чтобы Анаит злилась. Его пыл несколько угас.
– Лучше бы за Миргалимом бегал, – продолжила Анаит. – Точно бы повзрослел раньше сверстников. При дворе Аттала он – самый учёный муж. У него есть чему поучиться. Но прежде возьми меч. Самоубийство не может ждать.
– Ходил я к вашему Миргалиму, – всплеснул руками Ульрих. – Как пристал