посмотреть реку, очистившуюся ото льда. Мимо них в сторону площади Парижской Коммуны прогрохотал трамвай. А он вдруг вспомнил…
…Однажды он уже провожал Наташу домой. Правда, тогда было всё по-другому: толком даже не понимая, для чего это делает, Андрей просто пошёл следом за ней, стараясь держаться в тени деревьев. Он проводил её до подъезда (Наташа жила в большом доме красного комсостава20 на улице Максима Горького, расположенном в бывшем здании духовной семинарии), и, стоя внизу, определил её этаж и расположение квартиры. Потом поднялся наверх и замер перед дверью.
Неведомое чувство разгоралось в душе. При мысли о том, что этой двери только что касалась Наташина рука, хотелось упасть на колени. Понимая, как нелепо должно это выглядеть со стороны, но всё же не в силах противиться, он опустился на колени и тихонько коснулся губами дверной ручки. «Только что, – думал Андрей, – Наташина рука прикасалась к этому металлу. Может быть, даже частички её кожи остались здесь…» Откуда ему было знать, что Наташина квартира располагалась напротив, а он целовал дверную ручку комполка21 Н.?..
Они прошли мимо разросшихся кустов сирени в сквере Второй городской больницы. Теперь кусты были усыпаны маленькими светло-зелёными листочками. Наташа свернула на улицу Максима Горького. Восторг разливался в душе Андрея. «Может быть, это и есть любовь?..» – размышлял он, удивляясь, как чудесным образом преображается мир, когда они вместе. Казалось, даже покосившиеся дома Троицкого предместья глядели на них тепло и доброжелательно.
Вышли на площадь Парижской Коммуны, которую родители Андрея продолжали по-старинке называть Троицкой. На фундаменте разрушенного Троицкого собора серой громадой нависало над площадью приземистое здание театра оперы и балета.
– Знаешь, – сказала Наташа, показывая на театр, – здесь работает моя мама. Она балерина.
Потом они простились. Девочка помахала рукой и ушла. Андрей немного постоял, глядя ей вслед, и отправился обратно. И тут, проходя Замковой горой, он вспомнил легенду о потерянной улице, будто где-то в Замчище есть место, ступив на которое, следующий шаг сделаешь в ином мире. И теперь, оставляя в стороне улочки, где он когда-то пытался найти вход в Прекрасную Страну, подумал, что ни за что не хотел бы уйти без Наташи.
Он и не заметил, как наступил май. Каждый день провожал Наташу домой, всё больше изумляясь тому, как день ото дня хорошеет она. Сердце Андрея таяло от счастья…
Они снова шли мимо Второй больницы. В больничном сквере распустилась сирень, открывая крестики молочно-белых, пурпурных и сиреневых цветов и распространяя вокруг горьковато-сладкий аромат. Андрей остановился и, обломав несколько веток, протянул цветы Наташе.
– Спасибо, – улыбнулась она и прижала цветы к лицу, вдыхая аромат. – Зайдем ко мне?
– А можно? – заробел он.
– Конечно, – ответила Наташа и зачем-то поправила волосы. – Пойдем!
Они прошли мимо Троицкого предместья, ещё немного по улице Горького,