наезжает по полной программе. Жена, дескать, с ним разводиться собиралась, они, говорит, совсем разные, детей нет, ничего их не связывало. А парень не спорит – да, говорит, жили в последнее время не очень дружно, оттого и уехал к матери, чтобы с родным человеком посоветоваться, как дальше быть.
– А вы ему верили? – спросила Надежда.
– Ну, Надя, адвокат ведь не словам верит, а фактам. А факты таковы, что билеты он предъявил и проводница в поезде его опознала, дала показания, что подсел он в Калинине точно. Мать, конечно, тоже спрашивали, но ее показаниям суд не поверил бы, мать что угодно скажет, лишь бы сына спасти. А Журавлик как приехал тридцать первого утром, так и застрял у матери в квартире. Друзья, одноклассники бывшие его звали, но он к ним даже не вышел, мать с ними разговаривала. Сказала, что приехал очень расстроенный из-за жены: дескать, она ему твердо заявила, что после праздников подаст на развод и якобы есть у нее на примете кто-то получше. Как Журавлик мне потом объяснил, стыдно ему было перед друзьями появляться, что он таким рохлей оказался, а врать не хотел. В общем, видела его только соседка по площадке, когда забежала к матери перед Новым годом не то за солью, не то за уксусом.
В палату вошла сестричка, принесла лекарства, проверила что-то и ушла.
– Ну, вышли мы на процесс, – продолжила Вероника Павловна, – прокурор мне сказал, что дело верное, и велел не пытаться доказать невиновность подзащитного, а только побеспокоиться, чтобы ему срок скостили. Ну, убийство из ревности, от пяти до восьми, он, прокурор, будет требовать восемь из-за отягчающих обстоятельств – все же шесть ножевых ран, а я должна упирать на то, что человек молодой, под следствием ни разу не был, характеризуется со всех сторон положительно, так что суд это учтет и даст пять лет. А там, может, и по досрочному выйдет, как получится… Я тогда спорить не стала, прокурор был старый, маститый, все его боялись, но на процессе все сделала по-своему.
Вероника Павловна закашлялась и махнула Надежде рукой, чтобы подала ей бутылку воды, стоявшую на столике.
– Я тот процесс запомнила на всю жизнь, – продолжила она, переведя дух. – Коллеги мне советовали прокурора послушаться, потому что, откровенно говоря, противный был мужик и очень злопамятный. В случае проигрыша мог здорово мне жизнь подпортить. И если честно, помогло мне то, что следствие очень плохо провели. Они, понимаешь, как узнали, какой прокурор будет на процессе, так и расслабились, потому что у него проколов не бывает. Следователь кого допросил? Соседей по дому, а дом, как я уже говорила, новый, никто никого толком не знал, так, здоровались просто друг с дружкой. Может, и ссорились супруги, только дома, на лестницу не выбегали и на балконе не орали. Родителей убитой, конечно, допросили. Они-то, конечно, настроены были против парня, но ничего определенного сказать не могли. Когда все вместе жили, молодые не ругались, Журавлик этот парень вежливый, теще по хозяйству помогал, и все соседи это подтвердили. Далее следователь опросил нескольких знакомых жены.