жизнью мудилы, вытекло из элегантных девчачьих пальчиков, лишив ноутбук электронной интеллектуальной девственности.
Дзынь-дзынь.
О, приехала доставка. Ну все, на арену выходят первичные потребности, следовательно, начавшемуся ремейку «Так говорил Заратустра», не суждено было сегодня продолжиться.
– Малышка, беги быстрей, а то голодная мамочка через пару часов сожрет твою жирную жопу, хе-хе-хе! – мигом оживилась Алина.
Женя лишь одарила подругу гневным взглядом. Мол, ты договоришься, дорогая, я без тебя все сожру. Но молча встретила курьера, приняв у того пакет с разными вкусностями.
– Можешь не благодарить. Скажи своему бобику… или как его там, чтобы он быстрее тебе деньги перевел.
– Спасибо, зайка. Вот что бы я без тебя делала, а? Наверное, повесилась бы на туалетной бумаге, либо же затолкала себе в рот…
– Туалетная бумага. Твою мать, Алина! Там осталось на половину прочтения состава освежителя воздуха. Что ж ты мне так поздно сообщаешь такие важные вещи! – спохватилась Женя, доставая из левого кармана домашних розовых штанов телефон, собираясь заказать самый важный для выживания ресурс.
– Давай, mommy, обеспечь нас тем, что сделает нашим попкам приятно, я тогда все вместе докину! – разбирая принесенный Женей пакет с продуктами и доставая из него свой ужин, пробормотала Алина.
– А вообще, я предлагаю какой-нибудь фильм посмотреть. Тем более у тебя вино есть, не так ли? Оно отлично скрасит сегодняшний вечер, – переводя взгляд с экрана телефона на подругу, заметила Женя.
– Да, Женечка, вино у Диониса в юбке всегда найдется. Давай посмотрим что-нибудь умное, – как будто недовольно пробормотала Алина, над чем-то задумываясь и ища взглядом пульт, чтобы включить большой настенный телевизор.
– Могу предложить фильм, снятый по книге Дятлова «Мордор Boy» – там что-то около фэнтези с вкраплениями разумности. Как у Стругацких.
– А конкретнее?
– Действия в мире Толкина происходят. Туда попадает хикка из нашего времени и пытается, видя средневековый ужас, сообщить тамошним обитателям о правах человека, расовой терпимости, гендерном равенстве, зеленой политике…
– Короче, о нормальных цивилизованных вещах, – перебила Алина.
– Ну типа. И прозвище себе он придумал – Мордор Boy, чтобы в будущих учебниках по истории кастомный никнейм застолбить. Конечно же, его никто не понял и суровый пролетариат устроил мальчику настоящий мордобой, практически убив несчастного либерала.
– Ничего не напоминает?
– Да там не в сюжете дело. Точнее, не совсем в нем. Куда важнее те мысли, которые звучат в моменте. Представь: в конце, когда он с переломанными ребрами и заплывшими от синяков глазами сморит на безмятежное небо Outстер-лица, внезапно для себя приходит к печоринской философии неотвратимости фатума. Бумагу, кстати, я заказала.
– Ну хорошо, давай глянем новую критику чистого спазма. Ой, разума. Повтори