то я бы к его кошельку и близко не подошёл. Но дара у него не было, это я знаю точно.
Во дворах слышатся крики.
Облава?
Я прижимаюсь к стене, замираю в её тени.
Из-за угла дома выскакивает страшенная тварь. Она похожа на крысу размером с большую собаку. На вытянутой морде горят красные бусины глаз.
Тварь несётся прямо ко мне. Её когти стучат по булыжникам, а из пасти вырывается пар.
Я вскидываю руки, чтобы защитить лицо. Слышу рык твари, чувствую её жаркое дыхание. Острые когти рвут живот, словно лезвия. Дикая боль, горячая кровь течёт в штанину. Я падаю на бок и вижу, как тварь скрывается в арке.
– Просыпайтесь, юноша!
Я открыл глаза и почувствовал лёгкий укол в руку.
– Вот и всё, – бодро сказал доктор, убирая шприц. – Шрамы я привёл в порядок. Выработку крови усилил. К утру парнишка будет как новенький.
Насвистывая, он скрылся за дверью, которая вела в ванную. Оттуда послышался плеск воды.
Я приподнялся на локтях. Голова немного кружилась, но чувствовал я себя куда лучше, чем полчаса тому назад.
Увиденный сон будоражил воображение. Я был уверен, что это не сон, а самое настоящее воспоминание. Воспоминание человека, в тело которого я попал.
Значит, тварь убила меня и затаилась в подворотне. А когда я зашевелился, вернулась, чтобы убить снова.
Тупая безжалостная скотина!
Я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Не стоило выдавать свою реакцию Жану Гавриловичу или доктору.
– Вы взглянули на его матрицу? – спросил Жан Гаврилович, когда доктор вышел из ванной.
– Да, – ответил Александр Михайлович. – Как вы и предполагали, тварь его заразила. Матрица живая, мощная – так и пульсирует. Понятно, что она такая матрица не может принадлежать бродяге.
– Доктор, – попросил я, – объясните, пожалуйста, что всё это значит!
Александр Михайлович сочувственно посмотрел на меня.
– Совсем ничего не помните, юноша?
– Совсем ничего, – на всякий случай подтвердил я.
Не рассказывать же ему, что я попал сюда из другого мира.
– Умирая, магическая тварь наложила на вас свою матрицу. Если её не стереть – через несколько дней вы из человека превратитесь в бешеное агрессивное животное. И Жану Гавриловичу придётся вас пристрелить.
Доктор сказал это с шутливой улыбкой. Но взглянув на Жана Гавриловича, я понял, что ему не до шуток. Надо будет – пристрелит и не поморщится.
Я с трудом поднялся с кровати и подошёл к зеркалу.
Безобразные багровые рубцы превратились в еле заметные тонкие шрамы. Они выглядели так, словно получены давным-давно, и совершенно не болели.
– Нравится? – улыбнулся доктор, снимая халат.
– Спасибо, – совершенно серьёзно сказал я.
– Будете лечиться?
– Конечно.
Ещё десять минут Жан Гаврилович и доктор потратили на то, чтобы убедить меня в необходимости лечения. В конце концов, Александр Михайлович вызвал такси.
Я