если бы он дал мне их со словами о моральной компенсации – всё равно не взяла бы!
– Ты совсем дура? Для тебя это лёгкие деньги.
– Мне они не нужны. Лучше заработаю сама, честным и непосильным трудом.
– В наше время? Я знаю только один честный труд: ТАКИЕ деньги ты поднимешь только в проституции.
– Обойдусь как-нибудь без этого.
Волна раздражения подкатывает к горлу, и я уже с трудом сдерживаю свои эмоции.
Бесит, козёл.
– Зря, – пожимает плечами. – Я бы задумался на твоём месте. Такой кадр пропадает.
Его жадный и в то же время насмешливый взгляд скользит по моему телу.
– Если решишься – позвони. Подскажу, к кому сходить.
Глаза на лоб лезут, а губы приоткрываются от возмущения.
Я сама не замечаю, как моя ладонь летит к лицу Покровского. Соскальзывает с острых скул, которыми, казалось бы, режусь. Удар выходит слабый, и я бешусь от этого.
Сильнее надо было бить!
– Вы в своём уме такое предлагать? У меня парень есть!
– То есть, если бы не было – пошла?
Опять делаю раньше, чем думаю.
Нервы последние дни на пределе. И тело само реагирует на сигналы мозга. Вторая пощёчина выходит сильнее, аж пальцы горят.
Но делаю этим только хуже.
Вижу, как пачка денег падает на асфальт, к моему рюкзаку, с глухим звуком.
Рефлекторно делаю шаг назад. Но это не помогает спастись. Вижу взмах ладони и зажмуриваюсь, ожидая боли. Она есть. Но не в лице, как ожидалось. А в запястье, за которое он схватил меня.
Рывок! И я спотыкаюсь о камешек, вбиваюсь в твёрдое тело наглеца. Распахиваю глаза, пытаюсь вырвать руку. И после безуспешной попытки, поднимая голову, разъярённо шепчу:
– Я сейчас ещё раз ударю.
Почему предупреждаю, а не бью сразу?
Надеюсь на его благоразумие?
Зря, дура. Его, если оно и есть, он не покажет. Зачем? Для него это веселье, повод повеселиться над обычными людьми. Он просто мстит! Жил всё это время слепой, не видя в своей идеальной жене изъянов.
А тут… Очки разбились.
Вот и забавляется.
Мало ли что у него в голове?
Не шевелюсь, ожидая чего угодно. Даже не осматриваюсь в поисках Валеры, который должен вот-вот подойти. Боюсь потерять бдительность.
А мужчина выжидает. Испытывает мои нервы на прочность. И словно сдерживается, раздумывая: ударить меня или нет.
Не ожидаю того, что происходит…
Покровский второй ладонью обхватывает шею, больно врезаясь пальцами в кожу. Один рывок, и требовательные, грубые губы накрывают мои. Мозг на секунду отключается, как и фонарь за его спиной, будто охреневая вместе со мной.
Либо в траве, либо в моей голове кричат сверчки.
Дёргаюсь, пытаясь вырваться. А Покровский только сильнее вжимает свои пальцы в мою шею, вырывая из горла болезненный стон. Он врывается в мой рот языком, вызывая страх и неприязнь.
Впанике наступаю пяткой ему на ногу. И если это помогает ослабить хватку на запястье, то поцелуй мужчина разрывает медленно,