к ней неприязнь, это моя работа.
Обхватываю её за грудную клетку, держу на плаву. Она тут же машет руками, убирает свои тёмные волосы с лица и продолжает кричать:
– Да я ваш бассейн с лица земли сотру! Вы охренели здесь такие полы скользкие делать?! Игорюш, накажи их!
Боже, какая узколобость…
Подплываю вместе с ней к ступенькам. Маша, оттолкнувшись от меня и даже не поблагодарив, забирается на бортик, отталкивая и директора, который пытается ей помочь и протянул руку. Выпрямившись, обхватывает себя руками и снова ведёт себя как ребёнок:
– Покровский, ты пожалеешь о том, что делаешь!
– Умойся, – бросает он равнодушно. Даже бровью не повёл, когда его жена упала и чуть не утонула. – Смотреть невозможно.
Он уходит, а Покровская закатывает очередную истерику. Семён Петрович пытается её успокоить, провожает в раздевалку и даже даёт форму нашего клуба, чтобы не сидела в мокром платье. А меня отправляет работать, пока «Игорюша» не передумал и не решил выкинуть меня отсюда. Приходится снова переодеться, повесить сушить свои мокрые велосипедки и топик.
Но и работать толком не могу. Весь день персонал и посетители, увидевшие эту картину, гудят о произошедшем. Ко мне все лезут, спрашивая детали. К вечеру я уже откровенно злюсь и отмахиваюсь. Шок от происходящего прошёл, и руки начали трястись. А тут ещё и они со своими допросами.
Никогда в подобной ситуации не была. И к концу рабочего дня так накручиваю себя, что звоню Валере и прошу зайти за мной, чтобы вместе пойти домой.
Ровно в семь, когда моя смена кончается, я выбегаю из комплекса. При виде своего парня мой пульс ускоряется, а я прыгаю на него. Утыкаюсь носом в его шею и втягиваю сказочный аромат чистого тела. Знаю, что после тренировки он точно помылся…
– Эй-эй, ты чего, Васёнок? – смеётся Валера, опуская ладони на мою талию. – Какая-то ты сегодня любвеобильная. Чуть не утонула и начала ценить близких?
– Дурак, – выдыхаю ему в кожу. Тут же отстраняюсь и просто не могу отойти от него, крепко-крепко обнимая. Утыкаюсь щекой в твёрдый спортивный торс, а сама смотрю вперёд, на тонированный чёрный Рендж Ровер. Он вдруг мигает фарами, и я на секунду слепну. – Просто кое-что неприятное случилось.
– С тобой?
– Да.
– Говори, кого бить.
Он как всегда. В любой момент готов заступиться за меня, защитить. Достать свою биту, которую позаимствовал у бейсбольной команды и оставил себе. Им она незачем – всё равно в нашей стране этот вид спорта не так популярен. Поэтому его друг Лёша, с которым мы вместе учились в спортивной академии, почти ничего не потерял.
Он вон нам уже третий мяч рвёт! Совсем играть не умеет, и Валере приходится покупать их за свой счёт. Не брать же деньги с родителей детей, которых он тренирует?
– Да никого не надо бить, – смеюсь. – Воин мой. Лучше купи мне мороженку.
Тоскливо как-то на душе.
– А как же наше правильное питание? – усмехается, и я чуть не закатываю глаза. Отлипаю от него, поправляю широкий пояс шортиков и гордо вздёргиваю носик.
– Считаю,