самолов, его на ночь можно поставить, но это с хорошей жилкой, не с веревкой.
– А как она клюнет? – с недоверием спросил Кирилл. – Где поплавок?
Алексеич усмехнулся.
– Если щука схватит живца, то сразу дернет, почувствуешь. Гляди, я конец веревки не отпускаю, а то щуке подаришь и живца, и остальное. Щука хитрая. Как схватит, так потянет вниз, а там заглотит. Сама на крючок и попадется. Подсекать надо уметь, не зевать. В поселке многие пацанята так ловят.
На Кирилла и Алексеича из зарослей осоки устремились полчища оводов. Но они не замечали ничего из происходящего вокруг настолько, что Кирилл ногой задел стоявшую в траве консервную банку с червями. Земля из нее высыпалась, половина червей успела расползтись, прежде чем Кирилл заметил свою оплошность и поставил банку обратно. Они просидели так почти час. В те мгновения, когда ветер слегка покачивал траву и кусты, Кирилл видел веревку, уходившую под воду. Веревка была неподвижна. Алексеич перебрасывал петлю веревки с одной руки на другую. Вдали со стороны поселка кто-то проехал на моторной лодке: волна раскачала листья кувшинок, и Алексеичу стало казаться, что веревку кто-то дернул. Он насторожился. Видя это, Кирилл замер. Он волновался, как волнуются те, кто совершает впервые в жизни что-то новое, очень ответственное и не рутинное, а крайне интересное, даже авантюрное.
От сидения в неудобной позе у Алексеича свело спину.
– Крепче держи, я разомну ноги, уже не чувствую их.
Веревочная петля была в руках у Кирилла. Он старался сдержать дыхание, чтобы не волноваться. Теперь он сидел в полушаге от воды, в засаде, как самый настоящий охотник, не замечающий ни криков ворон, ни атакующих оводов и комаров, ни того, что у него самого давным-давно затекли и стали покалывать ноги. Алексеич поднялся и с важным видом принялся расхаживать взад-вперед.
Когда веревка слегка дернулась, Алексеича рядом не оказалось.
– Алексеич, – тихо простонал Кирилл, – оно дернулось! Алексеич!
Но Алексеич, прогуливаясь, пошел к речке и не мог видеть творившегося. Кирилл привстал. Его сердце бешено заколотилось. Он боялся, что в самый ответственный момент скользкая от холодного пота веревка выскочит из рук. Взявшись за петлю обеими руками, он ждал, оглядываясь в попытках взглядом отыскать Алексеича. Веревку снова дернуло, на этот раз сильнее. Кирилл вскочил и встал в полный рост: Алексеич был далеко и смотрел совсем в другую сторону. В тот момент, когда Кирилл открыл рот и собрался окликнуть Алексеича так, чтобы он услышал, веревку очень сильно дернуло и стремительно потянуло под воду.
– Алексеич, клюет! – испуганно крикнул Кирилл и со всей силы резко дернул веревку в свою сторону.
На том конце веревки всё будто стихло, но через мгновение последовала целая серия толчков. У Кирилла дрожали руки, но он понемногу тянул веревку в сторону берега, отступая шаг за шагом назад. Алексеич бежал к нему, спотыкаясь о траву и сухие ветки.
– Держи, тебе говорю, не отпускай!
По мере того как рыба