и добросовестно, но далеко не на голом энтузиазме, и многие проблемы были ей просто незнакомы.
В сумке уже оказался сверток с блузкой и тяжелыми, но удобно сидевшими и пришедшимися по ноге осенними ботинками. В другом магазине ей попались батарейки для приемника. Там же она купила в подарок Кириллу карманный фонарик, который можно было бы зажигать вместо свечи. В следующем – кеды и рубашку для Кирилла и флакончик одеколона для Алексеича. Лена жадно пила воду из автомата с газировкой, когда посмотрела на часы и поняла, что с походами по магазинам рискует опоздать на электричку. Она засуетилась и, покачивая сумками, отправилась к вокзалу.
Не дойдя до вокзала одной улицы, она остановилась у магазина, из дверей которого на улицу выходил хвост огромной очереди.
– Что там? – спросила Лена у женщины, которая озиралась по сторонам, решая, стоять или не стоять. – Вы крайняя?
– Крайняя. Черешню дают, два килограмма в руки. А вы будете стоять?
– Даже не знаю, – засомневалась Лена.
– А я не буду. Стойте за этим мужчиной.
Лена оказалась в неловком положении. Где, как не в городе, и летом можно было купить черешни. Но в то же время опаздывать на электричку, чтобы ждать той, что шла поздно вечером, не хотелось. Нерешительность Лены заметил старичок, сидевший на скамейке. Он поправил шляпу и, опираясь на палку, направился прямо к ней.
– Дочка, ты последняя? Собираешься стоять или… – он подмигнул.
– Да, буду стоять, – огрызнулась Лена.
– Не городская, видать, ты, дочка.
– Я-то городская, да в деревне на лето, вот, приехала на день и обратно, – Лена немного приврала, не хотела рассказывать постороннему человеку детали личной жизни. Да и не такими радужными были эти самые детали, чтобы о них хвастаться.
– Долго стоять, дочка.
– Долго, – согласилась Лена. – Поеду на последней электричке, тут за полчаса явно не достоим.
– А знаешь, дочка, я тут посидел, подумал, давай-ка мы с тобой пойдем без очереди купим этой черешни, а ты меня мороженым угостишь? Это там, в соседнем отделе. Ну?
Старичок сунул руку в карман и показал корочку удостоверения. Это выглядело не надменно, без вызова, без наглости и даже безо всякой корысти. Может, Лена была слишком доверчивой, может, почувствовала, что у нее нет другого выхода и выстоять очередь она не в состоянии. Внутри нее заскрипела невидимая пружина, и маховик решительности дал сигнал к действию.
– А давайте, угощу, – обрадовалась Лена и, обращаясь к стоящей позади нее женщине, сказала вполголоса: – Вы стойте за этим товарищем, я стоять не буду.
Уверенной походкой, опираясь на палочку, старик пошел внутрь магазина. Лена едва за ним поспевала.
– Товарищи, я инвалид войны, без очереди, товарищи, – громко сказал старик.
– Ну вот, принесло, – сказал кто-то.
– Сколько можно, мы уже полтора часа стоим! – послышались голоса сзади.
– Товарищи, русским языком написано, участники