Амгул и занервничал от непонимания, что нужно делать и как это нужно делать, сомнение никак не отразилось внешне. Он просто стал равномерно хлопать, а Хатисай, уловив ритм, стала танцевать. Хлопки из-за перевязанных запястий получались глухими, но довольно слышимыми. Это никак не помешало Хатисай безупречно исполнять танец.
Она напоминала птицу, чьи изящные крылья плавали в воздухе, рассекая пространство на множество невидимых частей. Прыжки были столь рассчитанные и уверенные, что Амгул и не заметил, как стал внимательней наблюдать за ее движениями. В какой-то момент что-то вызвало у него раздражение, и он решил намеренно ускорить ритм, и Хата стала двигаться еще быстрее, затем еще и еще. Амгула это даже позабавило. Но подлинный воин быстро устал и остановился.
Он уловил ее громкое дыхание, вызывающе бросил взгляд на ее вздымающую грудь. Тут же посетила мысль овладеть этим свежим телом прямо вот на этом учительском стуле, расположив девчонку сверху, но он помнил о деле, и благополучно запер похотливые замыслы в недоступных и надежных закромах своего разума.
– Я хочу есть, – грубо и повелительно произнес он, от чего Хатисай малость опешила, ожидая немного других слов. Но сваливая не совсем положительные манеры учителя на трудности, с которыми, наверняка, ему пришлось столкнуться на непростом пути из Ти в Миццу, предложила зайти к Кири на обед, мгновенно отбросив идею пообедать в родительском доме.
Глава 4
– Тебя что-то беспокоит?
– Да.
– Поделись со мной. Это из-за сына?
Учитель Гон и учитель по военной практике Тако́ ехали верхом, сопровождая груз с декорациями в Ти. Они дружили довольно долго и всегда были друг к другу внимательны. Тако не преподавал в Миццу. Он работал в другой провинции, но часто виделся с Гоном.
– Да. Жена не хотела рожать. Я настоял. Теперь Мия не может оправиться после родов. Я был вынужден уехать. Моя пожилая мать осталась присматривать за лежачей Мией и новорожденным.
– Почему ты не рассказал все сразу? Я ведь не знал, что Мия перестала ходить.
– Роды прошли тяжело. Повитуха пророчила смерть либо Мии, либо сына. Выжили оба, но…
– Мне очень жаль, Тако, – Гон был искренне встревожен за судьбу семьи своего друга. – Так как все обязательства за дело лежат на мне, – задумываясь о чем-то, начал он, – я приказываю тебе немедленно отправиться домой. Я направлю официальное письмо с ближайшей деревни в Миццу, о том, что в школу на временный срок на мое место прибудет новый учитель, что по дороге сильно заболел. Я не стану указывать имена. Лишь укажу, что ты – выпускник храма Ссота на листе с особым начертанием…
– Нет, Гон. Дело серьезное…, – попытался возразить Тако.
– Возвращайся домой, – перебил его друг. – Все остальное я беру на себя.
***
В амбаре на скромной соломенной кушетке с чистой накрахмаленной простыней и пуховой подушкой расслабленно лежал воин, которому удалось прожить целый день в провинции вражеского клана и пока остаться